Александр Каменец - Использование произведений русской художественной литературы в профориентировании подрастающего поколения

© А.В. Каменец, 2011, 2018

© Квант Медиа, 2018

Профориентационная работа среди детей, подростков и молодежи является одним из приоритетных направлений в деятельности педагогов, социальных педагогов, психологов и многих других специалистов социальной сферы. Несмотря на обилие различных методик, технологий, диагностического инструментария в профориентировании подрастающего поколения еще в недостаточной мере используются возможности художественной литературы как опережающего знания о выборе молодыми людьми своего жизненного призвания, об отношении к выбранной профессии и шире – к трудовой деятельности, о последствиях недооценки важности самоопределения в мире профессий. Предлагаемое учебное пособие призвано в какой-то степени восполнить дефицит учебной литературы, посвященной вышеназванным проблемам.

Рассматриваемые в пособии литературные произведения расположены в соответствии с разделами учебного курса «Основы профориентологии», читаемого автором:

1. Исходные представления в профориентологии;

2. Учет разнообразия профессий в профориентационной работе и трудовом воспитании;

3. Социальные и педагогические требования к изучению профессий в образовательном учреждении;

4. Воспитательный потенциал социально-педагогической деятельности в профориентационной работе.

Эти разделы раскрываются в пособии с учетом специфики познавательного и художественного содержания литературных произведений и могут рассматриваться как дополнение к уже имеющимся учебным изданиям в области профориентологии. Основной акцент в пособии сделан на мировоззренческие и нравственные аспекты в выборе профессий, которым, на мой взгляд, не уделяется должного внимания в профориентационной работе. Какими бы ни были изощренными технологии профориентационной работы в виде диагностик, тренингов, консультирования и т. д., они только тогда будут действенны, если будут погружены в более широкий нравственно-мировоззренческий контекст общечеловеческих гуманистических ценностей и реального опыта поиска нравственных ориентиров, представленного в отечественной философской и художественной мысли.

В этой связи обращение к русской художественной литературе в качестве источника знаний для профессионального самоопределения представляется весьма своевременным и актуальным. Осмысление тем, проблем, идей произведений русской классики в соотнесении с современной социальной ситуацией позволяет значительно углубить содержание профориентационной работы, повысить ее социальную и педагогическую эффективность.

Профориентационная работа будет эффективной при условии наличия в ней ясных нравственно-мировоззренческих установок. В этой связи особый интерес представляют произведения великого классика русской литературы Л. Н. Толстого, чье этическое учение по праву стоит в ряду великих этических учений и школ мирового масштаба. В главном произведении писателя «Война и мир» разрабатывалась одна из излюбленных тем его творчества – поиск смысла жизни и жизненного призвания. Приведем один из соответствующих фрагментов диалога главных героев романа Андрея Болконского и Пьера Безухова:

Болконский: «Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного, – но каждый живет по-своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что-нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокоен, как живу для одного себя.

– Да как же жить для одного себя? – разгорячась, спросил Пьер. – А сын, сестра, отец?

– Да это все тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, – а другие, ближние … это главный источник заблуждения и зла … это те твои киевские мужики, которым ты хочешь делать добро.

И он посмотрел на Пьера насмешливо-вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.

– Вы шутите, – все более и более оживляясь, говорил Пьер. – Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое-что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди так же, как мы, вырастающие и умирающие без другого понятия о боге и правде, как образ и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дни и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг? – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое-что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал, хорошо, но и не разуверите, чтобы вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю, и знаю верно, что наслаждение делать добро есть единственное верное счастие жизни.

– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело. – сказал Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то и другое может служить препровождением времени. Но что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто все знает, а не нам. Ну, ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из-за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.

– Ну, давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственные потребности. А мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его-то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему ни моего ума, ни моих чувств, ни моих средств. Другое – ты говоришь: облегчить его работу. А по-моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для тебя и для меня труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в третьем часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так и он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал?