Дмитрий Калюжный - Другая история литературы

Огромное количество литературного материала, посвященного защите иконопочитания, оставил человек, проведший всю свою жизнь в провинции, не входившей уже в состав империи. Это — Иоанн Дамаскин, уроженец Сирии, которая была тогда под арабской властью. Он был министром халифа в Дамаске и умер около 750 года в знаменитой палестинской лавре св. Саввы. Иоанн оставил много сочинений в области догматики, полемики, истории, философии, ораторского искусства и поэзии. Его основное сочинение — «Источник Знания», третья часть которого, «Точное изложение православной веры», является попыткой систематизации основных положений христианской веры и догматики.

«Благодаря этому изложению, Иоанн дал в руки иконопочитателей мощное оружие в борьбе со своими оппонентами, какового они не имели в начальной стадии иконоборческого движения… В XIII веке (линия № 5) это сочинение было использовано знаменитым отцом западной церкви Фомой Аквинским в качестве модели для своего труда „Summa Theologiae“ (против тех, кто недооценивает святые иконы; автор твердо и решительно защищает почитание икон)».

Опять встает вопрос, не «обратный» ли ход истории перед нами. А переходя к следующему, Х веку на этой линии № 6, ко временам Македонской династии, опять видим, что повторы в истории обнаружены самими учеными традиционной исторической школы:

«Это было время, когда проявились самым четким образом основные черты византийской учености , что выразилось в развитии более тесной связи между светским и теологическим элементом или примирении античной языческой мудрости с новыми идеями христианства в развитии универсального и всеобщего знания и, в конечном счете, в отсутствии оригинальности и творческого гения. Во время всего этого периода высшая школа в Константинополе была снова центром научных и литературных исследований, вокруг которого группировались лучшие интеллектуальные силы империи».

При императоре Льве VI, ученике Фотия, «императорский дворец превращался иногда в новую Академию или новый Лицей» .

Особо выдающейся фигурой в идейной жизни десятого века был император Константин VII Багрянородный, сделавший много для интеллектуального развития Византии. Его имя связано с возведением многих прекрасных зданий; он интересовался искусством и музыкой и тратил большие суммы денег на составление антологий «из древних авторов». Его сочинения содержат много информации по географии иностранных государств, их связям с Византией и византийской дипломатии. Сообщается о северных народах — печенегах, русских, узах, о хазарах и мадьярах, а также об арабах и армянах, болгарах, далматах, франках, южных итальянцах, венецианцах и некоторых других народах.

Также ко времени Константина Багрянородного относится составление знаменитого «Лексикона Суды», о котором А. А. Васильев пишет:

«Нет никакой информации ни о жизни, ни о личности автора этого лексикона, который является богатейшим источником для объяснения слов, собственных имен и предметов общего употребления. Литературные и исторические статьи по поводу не дошедших до нас сочинений являются особенно ценными. Несмотря на некоторые недостатки, „Лексикон Суды“ является прекрасным памятником компиляторской деятельности византийских ученых в то время, как во всей остальной Европе наука была в полном упадке. Это еще одно доказательство, до какой степени Византийская империя, несмотря на все внутренние и внешние трудности, которые приходилось преодолевать, сохранила и развила остатки древней культуры ».

Мы предлагаем такой вариант истории: наука, искусство и литература развивались естественным образом так, что навыки ее, разрабатываясь в Византии, попадали вскоре в Европу и затем в другие части света. Историки предлагают другой вариант: наука, искусство и литература, а также юриспруденция и другие общественные институты, были разработаны «древними греками и римлянами»; в Византии их всего-навсего «компилировали», через все трудности «сохраняя» остатки древней культуры. Какими дураками выставляют историки наших предков! Одни создали высочайшую культуру и не сумели ее сохранить по причинам «внутренних и внешних трудностей», несмотря на наличие знания, другие преодолели трудности без знаний, «сохраняя» остатки культуры… Стыдно читать.

Помимо Константина Багрянородного другой значительной фигурой Х века был Арефа, епископ Кесарийский. Он, сообщают историки, имел «всестороннее образование и глубокий интерес к литературным произведениям, как церковным, так и светским», что отразилось на его собственных трудах.

А. А. Васильев пишет:

« Его греческий комментарий на Апокалипсис, первый, насколько известно, его схолии к Платону, Лукиану и Евсевию , ценное собрание писем, до сих пор не опубликованное, сохранившееся в одной из рукописей, хранящихся в Москве — все эти материалы показывают, что Арефа был выдающейся фигурой в культурном движении Х века».

Арефа, автор линии № 6, обращается к «древним авторам», среди которых — ни одного [86] Из перечисленных особо скажем о Лукиане. Писателей с таким именем известно два. Один — греческий софист и сатирик II века (линия № 7), второй — римский церковный писатель и мученик III–IV веков (линия № 6). выше линии № 6.

Теперь рассмотрим еще одну чудесную «историческую параллель», тем более, что она связана с литературой и фольклором.

В Х веке, при Македонской династии, особенно расцвела византийская эпическая поэзия, появились многочисленные народные песни, главным героем которых был Василий Дигенис Акрит. Напомним, что по-гречески слово Василевс значит «царь», прозвание же Дигенис можно передать как «рожденный от двух народов», — якобы отец его был арабом, а мать гречанкой. Акритами же — от греческого слова акра, граница, — назывались защитники крайних границ государства, которые пользовались полунезависимым положением от центрального правительства, вроде наших казаков.

Эпический герой Василий Дигенис Акрит проводит всю жизнь в борьбе с мусульманами и апелатами. Апелатами, что первоначально означало «те, кто угоняет скот», затем «разбойники», назывались горные разбойники, эти, по словам А. Н. Веселовского, «удальцы, крепкие духом и мышцами, полуразбойники и полугерои», которые, не считаясь ни с императором, ни с халифом, разоряли страну того и другого. В мирные времена с этими разбойниками совместными усилиями боролись христиане и мусульмане, тогда как во времена военных действий каждая сторона стремилась заполучить поддержку этих опасных людей.

Об исторической же подоплеке этих событий Х века историки сообщают вот что:

«На основании разных намеков, которые можно найти в эпосе о Дигенисе Акрите, можно утверждать, что истинное событие, на котором основано повествование, произошло в середине Х века в Каппадокии и в области Евфрата. В эпосе Дигенис совершает великие подвиги и сражается за христиан и за империю. В его системе взглядов православие и Романия (Византийская империя) неразделимы. Описание дворца Дигениса дает хорошее представление о великолепии и богатстве, находимых во владениях крупных земельных собственников Малой Азии, по поводу которых так негодовал Василий II Болгаробойца. Как говорят, прототипом Дигениса Акрита был не христианин, а полулегендарный борец за исламскую веру Сайид Баттал Гази, имя которого связывается с битвой при Акроинионе».