Дмитрий Калюжный - Другая история литературы

Это время, когда, как сообщается в книге М. Гаспарова:

«…сенатор Фабий Пиктор… пишет на греческом языке и для греческих читателей первый обзор римской истории, выставляя на вид троянское (византийское) происхождение, исконную доблесть и высокие цели Рима».

Правда, историк полагает, что речь идет о II — начале III века. Для нас же здесь важно, что на уровне линий № 6–7 (XIV–XV реальные века):

«…город (Рим) обстраивается греческими храмами, учреждает новые пышные празднества по греческому образцу…»,

и что:

«Все поэты первого столетия римской литературы (Ливий Андроник, Гней Невий и Макций Плавт) происходят… не из Рима, а из более глубоко эллинизированных областей Италии».

Это описание полностью подходит для реальной ситуации, которая сложилась в итальянском Риме, когда сюда валом хлынули греки накануне и после падения Константинополя в 1453 году. Вот о чем пишет Ювенал, причем надо учитывать, что при нем, явно до падения Константинополя, приток греков и других народностей империи еще не столь велик:

На протяжении XIV–XV веков турки теснили греков, а в середине XV и вовсе отняли у них Византию. Греки, вместе со своим языком и культурой, окончательно заполонили Рим. По нашей реконструкции, в новый пласт культуры должна попасть «древнегреческая» литература IV–III веков до н. э. и «древнеримская» от минус III до плюс III века. Плюс к тому была здесь собственная литература итальянского Рима XIV–XV веков.

И что же мы видим?! В самом деле, римляне не желают делать ничего, кроме как перелицовывать греков, и в точности по указанной методике: во II столетии н. э. они «переделывают» греков IV и более ранних веков до н. э., в III веке н. э. — греков III до н. э и ранее. А итальянцы в XIV–XV веках, в самом деле, опять берутся за греческие произведения, и опять увлекаются аттической литературой!

Гней Невий, создавший национальную эпопею «Пуническая война» (сатурнийским стихом в семи книгах), занимается также перелицовкой греческих комедий, не иначе, как на потребу ностальгирующим грекам Рима:

«В комедии, своем любимом жанре (известно более 30 заглавий), он старался как можно свободнее перерабатывать образцы греческой новой комедии, вводя в одну греческую пьесу мотивы из другой (контаминация) и вставлял куски собственного сочинения, часто с прямыми намеками на римскую действительность: на разгульную молодость полководца Сципиона…» и т. п.

А вот что сообщают литературоведы о римлянине Тите Макции Плавте (ок. 225–184 годы н. э., линии № 6–7):

«…Аристофановский дух буйного полнокровного веселья… сохранился и в его пьесах… (Аристофан — V–IV до н. э.) Аттическая новая комедия с ее идеалом „воспроизводства жизни“ превращается в его произведениях в забавную буффонаду…

…В переработке Плавта новоаттическая комедия утрачивает изящество и глубину, но приобретает буйную жизнерадостность и оптимизм, уже недоступный для Менандра (IV до н. э.) и его продолжателей».

Точно также Квинт Энний (239–169) берется перелагать Еврипида (480/84–406), «трагичнейшего из поэтов». И такие примеры можно длить и длить… А для нас главное то, что эту же самую ситуацию описывают историки применительно к XIV–XV веку. Вот цитата из учебника «История западноевропейской литературы»:

«В центре внимания гуманистов стояло собирание и изучение рукописей древних писателей, среди которых все большее значение приобретали греческие авторы. После падения Константинополя (1453) эмигрировавшие в Италию византийские ученые познакомили гуманистов со всеми писателями Древней Греции. Это значительно расширило кругозор поздних гуманистов по сравнению с Петраркой и Боккаччо.

Гуманисты XV в. окончательно эмансипируются от учения католической церкви и вступают в решительную борьбу со средневековой схоластикой. Они ощущают себя подлинными язычниками и возрождают целый ряд течений античной философии. Сначала у гуманистов пользуется большой популярностью стоическая философия, разработанная Леонардо Бруни и Поджо Браччолини. Затем на смену ей приходит увлечение эпикурейским учением, крупнейшим представителем которого был Лоренцо Валла. Во второй половине XV в. во Флоренции начинается увлечение платонизмом; начало ему положил Марсилио Фичино, который становится во главе учрежденной Козимо Медичи Платоновской Академии. После Платона в XVI в. наступает очередь Аристотеля, освобожденного от средневековой схоластической оболочки. Пропаганда его в Италии является заслугой Помпонацци».