Андрей Скляров - Древняя Мексика без кривых зеркал

Итак, как выясняется, и расписные сосуды ситуацию не спасают. Они хоть и несколько расширяют область использования письменности, но отнюдь вовсе не кардинальным образом. Вдобавок, тексты ориентированы на достаточно экзотическую область — мир посмертного существования. То есть не несут вовсе никакой коммуникативной функции — в смысле функции общения между людьми…

Справедливости ради стоит отметить, что не так давно появились заявления о случаях несколько иного перевода. Так якобы один из часто встречающихся иероглифов был переведен как «расписанный», другой — как «его блюдо» (или «горшок»), третий же — как «какао», а затем следует имя владельца сосуда. Если это так, то функциональное назначение надписей, конечно, несколько расширяется. Однако и в данном случае оно не выходит за те же рамки «штампа владения» (как в текстах на камне и штукатурке) — только речь идет не о власти на территории или в населенном пункте, а о владении конкретным предметом. Так что общая ситуация с назначением текстов даже при таком переводе не меняется. Особенно, когда речь идет о переводе всего нескольких иероглифов…

Но вернемся к более частому содержанию текста на венчике сосудов.

Представляется весьма немаловажным вывод Майкла Ко и Кнорозова о едином общем первоисточнике для «первичной стандартной формулы», поскольку получается, что мастера майя фактически лишь копировалито, что было написано до них. И не столь важно: делали они это наизусть или с текста перед глазами — подобное копирование может даже не нуждаться в знании письменности как таковом!..

В подобной ситуации возникают очень большие сомнения в справедливости тезиса о том, что у майя якобы была система всеобщего обучения письменности. Зачем обучать всех, если речь идет либо о простом копировании, либо о нанесении кратких сообщений в виде «штампа владения» на камни и стены (для чего достаточно небольшого количества мастеров)?!. Судя по всему, тезис о «всеобщем обучении» был просто высосан из пальца при очередном «преувеличении» значимости письменности у майя. Ведь для возникновения необходимости в таком широком обучении нужно иметь, как минимум, две вещи: во-первых, области использования письменности должны включать широкий спектр различных видов человеческой деятельности (чего, как мы видим, не наблюдается); и во-вторых, нужен достаточно массовый носитель письменных текстов — например, та же бумага.

Бумагу индейцы умели изготавливать — из фикусов, кактусов. И действительно ее использовали при написании не каких-либо кратких сообщений, а целых книг. Книг, которые, в отличие от привычного для нас вида, делались не в виде сброшюрованных страниц, а складывались гармошкой…

Только вот и с книгами есть целый ряд проблем, внимание на которых исследователи мезоамериканской письменности предпочитают не заострять.

Проблема первая: крайне малое количество книг, дошедших до наших дней. На текущий момент книг майя сохранилось всего… четыре штуки!!!

Это — так называемые кодексы. Одна рукопись из 74 страниц хранится в Дрездене («Дрезденский кодекс»). Длина ее составляет 3,56 метра, размер страницы — 20,5х9 сантиметров. Из существующих кодексов майя этот считается самым древним и выделяется изысканностью линий. Другая рукопись, состоящая из фрагментов на 56 страницах, хранится в Мадриде («Мадридский кодекс»). Длина ее — 6 метров, с высотой страниц 13 сантиметров. Она тоже сложена складками, однако, у нее нет начала и конца. В еще худшем состоянии фрагмент рукописи на 24 страницах, находящийся в архивах парижской библиотеки («Парижский кодекс»). Он имеет длину 1,45 метра, имеет высоту страниц 12 сантиметра, содержит текст из 1600 иероглифов и изображения божеств. Четвертая рукопись — так называемый «Кодекс Гролье» — сохранилась очень плохо и содержит лишь отрывочные тексты, в которых прослеживается сильное влияние тольтеко-миштекского стиля, о чем свидетельствует специфическая запись цифр и особенности утративших майянскую пластику изображений (некоторые специалисты даже оспаривают подлинность этого документа).

И это — все! Больше нет абсолютно ничего!..

При этом в современных описаниях культуры майя из книги в книгу путешествует утверждение о том, что индейцы обладали якобы огромной библиотекой, в которой излагались обширные знания, накопленные этой цивилизацией. Термины-то какие: «огромная», «обширные»… Ну и где эта библиотека в таком случае?!.

Пытаясь объяснить столь малое количество сохранившихся кодексов некоторые исследователи пытаются ссылаться на недолговечность бумаги, на которой они были записаны. Однако достаточно очевидно, что данное объяснение выглядит весьма слабым, ведь сохранились же вплоть до наших дней, скажем, берестяные грамоты Древней Руси (при том же фактическом возрасте) и древнеегипетские записи на папирусе (возраст которых существенно больше возраста кодексов майя).

Да и не только бумага использовалась индейцами, но и тот же самый пергамент (например, из оленьей кожи), который при бережном отношении сохраняется весьма немало времени…

Другое популярное объяснение — тотальное уничтожение индейских книг испанцами в запале их борьбы с идолопоклонничеством в период насаждения христианства в Новом Свете. Но и это — при более детальном анализе — оказывается всего лишь очередным «преувеличением» или «приукрашиванием», что достаточно легко увидеть на примере показательного «аутодафе», учиненного Диего де Ландой и попавшего во все хрестоматийные «примеры уничтожения индейской литературы».

Диего де Ланда на самом деле провел очень большую работу как раз не по уничтожению, а по сохранению культурного наследияиндейцев Мезоамерики. Достаточно сказать, что именно ему мы обязаны как теми словарями, которыми в дальнейшем пользовались переводчики, так и тем, что до нас дошли важнейшие содержательные моменты индейской мифологии.

Другое дело, что де Ланда жил не в идеальном, а в реальном обществе, особенности которого приходилось учитывать и ему. Поэтому когда в начале 60-х годов XVI века участились случаи исполнения индейцами ритуальных практик, а главное — участились доносы о их проведении, Диего де Ланда, который к этому времени стал фактически главой Церкви на Юкатане, был вынужден реагировать и устроил масштабное расследование, главной целью которого был поиск людей, исповедующих язычество и сбор предметов культа. Это расследование прошло в 1562 году в небольшом городе Мани, расположенном в ста километрах к северо-востоку от столицы Юкатана Мериды. И по результатам процесса 12 июля было проведено то самое аутодафе, которое и попало в хрестоматии.