Николай Анциферов - Петербург Достоевского

Современный нам сад Юсупова, когда то был одной из тех усадеб, которые по мысли Петра Великого [238] усадеб… по мысли Петра Великого — в 1710-1720-х гг. на берегу Фонтанки воздвигаются загородные усадьбы петровских вельмож, которые в дальнейшем расширялись и перестраивались. Характерными примерами подобных усадеб с фасадами на реку являются: Аничков дворец, Фонтанный дом Шереметевых, Юсуповский дворец и др. окаймляли по набережной Фонтанки сплошной гирляндой его «Парадиз».

Через намеченный нами район проходят четыре больших улицы — Садовая и три проспекта: Вознесенский, Екатерингофский и Забалканский. Характерно название улиц заключенных в нем: Мещанская, Казначейская, Подъяческие, Столярный, Кустарный, Щепяной, Конный и т. д.

Район населен: чиновниками, купцами, ремесленниками — всё средними элементами городского населения, а отчасти Lumpenproletariat'oм. Вот в самых общих чертах характеристика интересующего нас района.

Сенная площадь имела какую-то особенную притягательную силу для Раскольникова. Его постоянно тянуло сюда

«По старой привычке, обыкновенным путем своих прежних прогулок, он прямо направился на Сенную.»

«Раскольников преимущественно любил эти места, равно как и все близь лежащие переулки, когда выходил без цели на улицу.»

«В последнее время его даже тянуло шляться по всем этим местам, когда тошно становилось, «чтоб еще тошней было».

Достоевский несколько раз возвращается к описанию Сенной.

«Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иной фигурой.»

(стр. 5) [239] « По старой привычке — на Сенную» — ПН. С. 121. « Раскольников… на улицу» — Там же. С. 51. « В последнее время… тошней было» — Там же. С. 122. « Близость Сенной… фигурой» — Там же. С. 6.

В другом месте мы находим описание вечернего часа, когда замирает торговая жизнь рынка и пробуждается другая жуткая.

«Было около 9 часов, когда он проходил по Сенной. Все торговцы на столах, на лотках, в лавках и лавочках запирали свои заведения, или снимали и прибирали свой товар, и расходились по домам, равно как и их покупатели. Около харчевен в нижних этажах, на грязных и вонючих дворах домов Сенной площади, а наиболее у распивочных, толпилось много разного и всякого сорта промышленников и лохмотников.»

(стр. 62) [240] « Было около 9 часов… лохмотников» — ПН. С. 51.

К Сенной примыкает двумя своими концами изогнутый Таиров переулок. Здесь стоял дом Таирова, превращенный в холерную больницу во время эпидемии 1831 года, где пострадали во время холерных беспорядков доктора. [241] дом Таирова, превращенный в холерную больницу… где пострадали во время холерных беспорядков доктора . Летом 1831 г. была разгромлена больница в Таировом (н. Бринько) переулке (совр. адрес: Садовая ул., 44); причиной бунта послужили слухи об отравлении врачами-немцами больных холерой (см. подробнее об этом: Бунт на Сенной площади в С.-Петербурге 22 июня 1831 г. // Рус. старина. 1885. Т. 47. С. 61–68). Этот переулочек с одной стороны сохранил и поныне черты старого Петербурга. Яркое описание его жизни находим в «Преступлении и наказании».

«Он и прежде проходил часто этим коротеньким переулком, делающим колено и ведущим с площади в Садовую…

Тут есть большой дом, весь под распивочными и прочими съестно-выпивательными заведениями; из них поминутно выбегали женщины, одетые как ходят «по соседству» — простоволосые и и одних платьях. В двух-трех местах они толпились на тротуаре группами, преимущественно у сходов в нижний этаж, куда по двум ступенькам можно спускаться в разные весьма увеселительные заведения. В одном из них в эту минуту шел стук и там на всю улицу, тренькала гитара, пели песни, и было очень весело. Большая группа женщин толпилась у входа; иные сидели на ступеньках, другие на тротуаре, третьи стояли и разговаривали. Подле на мостовой шлялся, громко ругаясь, пьяный солдат с папироской и, казалось, куда то хотел войти, но как будто забыл куда. Один оборванец ругался с другим оборванцем, и какой-то мертво-пьяный валялся поперек улицы.»

Здесь на Сенной в вечернюю пору встречает Раскольников молодого черноволосого шарманщика с девочкой лет пятнадцати в старом испанском платье и с соломенной шляпой украшенной огненно-красным пером, и взволнованно слушал, «весьма чувствительный романс». [242] « Он и прежде… поперек улицы» — ПН. С. 122. « весьма чувствительный романс» — Там же. С. 121.

Здесь находился в доме Вяземской лавры Хрустальный дворец, [243] Сведение взято из примечаний А. Г. Достоевской. [244] Здесь находился в доме Вяземской лавры Хрустальный дворец . Анциферов ошибочно ссылается на свидетельство А. Г. Достоевской. В маргиналиях к роману вдова писателя делает на книге помету против «Хрустального дворца»: «Трактир (под другим названием) во втором доме по Забалканскому (н. Московскому. — К. К.) проспекту, в доме Вяземской Лавры» (Гроссман Л. П. Семинарий по Достоевскому. М.; Пг., 1922. С. 57). где происходит замечательная встреча Раскольникова со Свидригайловым, а так-же ссора с его другом Разумихиным. Недалеко отсюда и та распивочная, в которой он услышал исповедь Мармеладова. На Сенной площади он очутился, сам не зная как, после своих блужданий на островах и услыхал роковой разговор двух мещан с Лизаветой Ивановной, разговор определивший бесповоротно его судьбу. Так же неожиданно для себя поворачивает он на Сенную, чтобы принести свое покаяния, вспоминая слова Сони.

«Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и пред ней согрешил, и скажи всему миру вслух: я убийца!» [245] « Поди на перекресток… я убийца !» — ПН. С. 322 (пересказ).

Екатерининский канал со своими двумя мостами: Кокушкиным и Вознесенским на ряду с Сенной площадью является действующим лицом в романе.

Родион Романович, в своих лихорадочных блуждениях по городу, любил останавливаться на мостах и глядеть в воду. У него даже были излюбленные места.

«Прошел шагов десять и оборотился лицом к Неве, по направлению к дворцу. Небо было без малейшего облачка, а вода почти голубая, что на Неве так редко бывает. Купол собора, который ни с одной точки не обрисовывался лучше, как смотря на него отсюда, с моста, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его украшение. Он стоял и смотрел пристально. Это место ему было особенно хорошо знакомо. Когда он ходил в университет, то обыкновенно, чаще всего возвращаясь домой, — случалось ему, может быть, раз сто останавливаться именно на этом же самом месте, пристально вглядываясь в эту действительно великолепную панораму». [246] « Прошел шагов десять… панораму» — ПН. С. 89–90 (не точно). [247] Художник М. В. Добужинский заинтересовался вопросом почему Достоевский отметил это место, как наиболее подходящее для созерцания Исаакиевского собора. Оказалось, что отсюда вся масса собора располагается по диагонали и получается полная симметрия в расположении частей М. В. Добужинский заинтересовался вопросом … Свое наблюдение о виде с моста на Исаакий художник, вероятно, сообщил Анциферову в устной беседе.