Эрик Дэвис - Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху

Первоначально Фарадей полагал, что эти образы полей и силовых линий — всего лишь удобные фикции, но постепенно он принял их в качестве основного описания реальности. Это был немалый шаг для того, кто провозгласил себя «натурфилософом» и, будучи глубоко религиозным человеком, прочно верил в сокровенное единство природы и Творца. Электромагнитная индукция давала ему наглядный пример такого единства, и эти колеблющиеся волны в конце концов привели Фарадея к отрицанию господствующей материалистической догмы об атомах космоса как сгустках вещества. Фарадей скромно предложил новое видение космоса: плотная реальность оказывалась, в сущности, бескрайним морем вибраций и невещественных сил.

В 1860-х годах Джеймс Клерк Максвелл перевел эксперименты Фарадея на язык математики, соединив оптические, магнитные и электрические явления в четыре величественных уравнения, которые охватили всю электромагнитную реальность. Сделав это, Максвелл предсказал существование электромагнитного спектра, колебания которого мы используем сегодня для чего угодно, — от трансляции сингла «Spice Girls» до разогревания мясного стейка или анализа химического состава альфы Центавра. Максвелл показал, что свет — последняя символическая манифестация божества — сам по себе всего лишь определенный набор частот, которые стимулируют две фоточувствительные сферы в человеческом черепе. Некоторые дополнительные решения его уравнений также предполагали существование параллельного космоса, зеркальной вселенной, где электромагнитные волны движутся против течения времени.

Открытия Фарадея и Максвелла революционизировали научную парадигму. Эйнштейн назвал их работы «величайшим изменением в аксиоматическом фундаменте физики — в нашей концепции строения реальности» 37. Электромагнитная вселенная — шаг к окончательной деконструкции атомистического материализма: распад эфира, возникновение эйнштейновского пространства-времени и, наконец, появление квантовой механики с ее невероятными странностями. В терминах научного воображения открытие Фарадеем явления электромагнитной индукции стало тинктурой, которая катализировала окончательную трансмутацию материи в дух, точно рассчитанной алхимической реакцией, в которой обнаружилось, что физическая вселенная — колоссальная вибрирующая мантра могущественного ничто.

Такой мощный космологический сдвиг не мог не повлиять на воображение эзотериков. К концу XIX века, когда наука об электромагнетизме начала проникать в массовое сознание, месмеризм уже приказал долго жить. Но на его месте возникла куда более влиятельная оккультная наука. Она замешала электромагнетизм на густом наваре эзотерической традиции. В 1875 году полковник Генри Стил Олкотт и мадам Елена Петровна Блаватская — пухлая, низенькая, курящая сигары мошенница из России — основали Теософское общество. Это движение сочетало в себе сенсационную привлекательность популярной магии с опьяняющим мистическим мышлением. Бесконечные книги Блаватской — грубые коллажи из франкмасонства, герметизма, выхолощенной «восточной» метафизики и ее собственных научно-фантастических басен о тибетских мастерах телепатии и гибели Атлантиды. Однако, по мнению историка Джоселин Годвин, группа Блаватской представляла также и ценности Просвещения, которые не имели ничего общего с буддистким отвержением славы и очень много общего — с духом свободомыслия и прогресса. Теософы недолюбливали конфессиональное христианство, приветствовали освободительные социальные движения и призывали к новой глобальной политике «вселенского братства». Они были гностиками модернизма.

Как таковые, теософы одновременно и смешивали и противопоставляли свой мистицизм и новые эволюционные и электромагнитные научные картины мира. Будучи монистами, теософы ставили перед собой двойную задачу: вписать так называемый «грубый» мир материи в бестелесную вселенную духа и вплести вышние царства в эволюционирующее по четким законам описание космоса. Сознание и материя, таким образом, становились одной и той же космической субстанцией, находящейся на разных ступенях эволюции. Автор недавней статьи об индусах-теософах в Hinduism Today использовал в отношении низших ступеней этой эволюции термин «пониженные», «как понижающий трансформатор уменьшает напряжение мощного электрического тока» 38. Отдавая дань веданте и герметическому неоплатонизму, теософы в корне отвергали материализм. Они ставили сознание выше материи и принимали ту точку зрения, согласно которой наши «мыслительные энергии» обладают достаточной силой, чтобы самостоятельно творить реальность. Но они обновили это древнее воззрение, переложив его на язык эфирных волн, вибраций, космических колебаний и силовых полей. Теософский космос был одним огромным звуком, самые «низкие и грубые вибрации» которого составляли материальный мир, а более «тонкие вибрации» — «высшие планы». Все они одновременно и незаметно для глаза проникали друг в друга здесь и сейчас, совсем как спектральные волны Максвелла.

Попытка теософов приписать духовные качества Вселенной, колонизированной физиками, сопровождалась первым великим духовным поворотом Запада к Востоку. Вибрирующий космос бестелесных сил и лучащихся волн оставлял мало места для Бога — умелого часовщика. Он гораздо лучше сочетался с безличными концепциями абсолюта — концепциями, которые теософы вырвали из буддизма и высших течений индуизма. Традиция, положенная теософами, использовавшими электромагнетическую веданту для того, чтобы построить мост между сознанием и материей, нашла свое продолжение в физике нью-эйджа и популярном индуизме, просочившись в наши дни. Язык, который однажды использовал Уильям Ирвин Томпсон для того, чтобы описать мировоззрение йоги, имел более глубокие исторические корни, чем он, вероятно, мог предполагать: «Сознание подобно FM-радио: пока вы настроены на одну станцию, вся информация, которую вы получаете, состоит из сведений об одной-единственной реальности; но если бы… вы были способны переключить свое сознание на другую станцию, тогда вы открыли бы для себя вселенные за пределами материи, на космических просторах духа» 39.

Аналогия Томпсона уместна, поскольку, наряду с электрификацией оккультной вселенной, теософия сбросила покрывало и с представления об интерактивном теле, которое может активно исследовать вибрирующие планы. Переосмысляя мистические «оболочки» индуистской анатомии, теософы уподобили тело матрешке. Сразу за низшей ступенью, занимаемой нашей плотью, следует эфирное тело, в своих основных чертах подобное витальной душе, о которой мы уже говорили в этой главе. Затем, вибрируя на несколько более высоких частотах, чем эфирное тело, следует пресловутое астральное тело, которое при соблюдении соответствующих условий может временно покидать бренную оболочку для того, чтобы путешествовать по астральному плану, сновидческо-му совокупному царству бесплотных и гиперреальных «мыслеформ» — теософской версии виртуальной реальности.