Леонид Гомберг - Дорога на Ханаан

Вряд ли появление Аврама со своим отрядом вблизи египетской границы буквально накануне вторжения гиксосских войск было простой случайностью. Как мы уже знаем, патриарх прибыл в Ханаан из Дамаска, где, по некоторым данным древних историков, находился отнюдь не в качестве мирного гостя, и направился прямиком в Шхем – центр военной и политической активности гиксосской коалиции перед экспансией в Египет. Затем он продолжил движение на юг и появился в Хевроне, только что отстроенном, возможно, также в связи с готовящимся вторжением. Путь из Хеврона лежал прямиком в Дельту… Трудно вообразить, чтобы вся эта совокупность фактов была простой цепью совпадений, не имеющей отношения к последовавшим вскоре событиям.

Однако источники по каким-то причинам умалчивают, обходят стороной «военную» версию и охотно говорят о чем угодно, но только не об этом. Легко предположить, что Автора Писания эта сторона жизни Аврама просто не интересовала. Тора – не эпическое повествование и не энциклопедия времен и событий…

«И странствовал Аврам, продолжая продвигаться к югу. И был голод в земле той. И сошел Аврам в Египет пожить там, потому что тяжел был голод в земле той» (Б. 13; 9-10).

«В земле той» – т. е. в Южном Ханаане, в Негеве… Устная традиция рассказывает о засухе и последовавшем голоде с красочными подробностями. Конечно, речь об этом зашла не случайно. Это обычная причина, по которой «жители песков» веками «спускались» в Египет. Вряд ли можно сомневаться, что именно эту причину указал Аврам пограничным властям и таможенным чиновникам при пересечении границы. Тоталитарные режимы очень похожи, не смотря на многотысячелетнюю историческую пропасть, разделяющую их. Помните, для выезда из СССР «застойных» времен чиновниками признавалась только одна достойная внимания причина: воссоединение семьи. Для въезда в Мицраим библейского периода, вероятно, принималась во внимание так же одна причина: стихийное бедствие, неурожай, а стало быть, голод в Ханаане.

«Во времена голода, – пишет В. Келлер, – Египет становился прибежищем для кочевников-ханаанеев, а часто – и единственным их спасением. Когда в их землях начиналась засуха, страна фараонов всегда предоставляла им сочные пастбища». [160]

Интересно, что в сохранившемся тексте Книги Юбилеев ни слова не говорится ни о засухе, ни о голоде. [161]

Однако Иосиф Флавий, напротив, «голод» упоминает, правда, вскользь. Но главное, по его мнению, не в этом. Он пишет буквально следующее: «…Аврам узнал, что египтяне живут в полном довольстве, он порешил отправиться к ним, с одной стороны, желая воспользоваться их избытком, с другой же – для того, чтобы поучиться у тамошних жрецов науке о божествах. При этом он решил стать их последователем, если бы нашел их взгляды правильнее своих, или, в противном случае, преподать им лучшие данные». [162] [163]

Вряд ли стоит сомневаться в том, что на всем Древнем Востоке Египет считался признанным центром жреческой учености, и что Авраму, замечательному мыслителю, каким его рисуют источники, было чрезвычайно интересно «из первых рук» узнать о системе взглядов тамошних ученых корифеев.

Однако о подлинном содержании миссии, с которой патриарх прибыл в разваливающийся Египет Среднего царства, мы можем только догадываться. В чем суть этой миссии? Может быть, он намеревался принять участие или даже возглавить локальное вооруженное противостояние в одном из номов? Или участвовать в управлении страной после победы гиксосской коалиции? Или доставить повстанцам вооружение и иную помощь? Все это лишь наши предположения… Ясно одно: уже на границе произошел некий нежелательный для Аврама инцидент, он, что называется, «засветился». Видимо, в это время патриарх был уже достаточно крупной фигурой, чтобы проскочить кордон незамеченным.

А северо-восточная граница Египта охранялась особенно строго и надежно. Уже в середине III тысячелетия до н. э. здесь начали строить знаменитую Царскую стену, предохраняющую от нашествия «жителей песков» и других непрошеных гостей. «Она состояла из целого ряда фортов, наблюдательных башен и опорных пунктов, – пишет Вернер Келлер. – Египтянин Синухет мог только под покровом темноты и лишь при его знании местности проскользнуть через это заграждение незамеченным. Спустя 650 лет, во время исхода евреев из Египта, граница охранялась все также строго». [164]

Таможенные заграждения были подстать фортификационным. «Каждый, кто приходил в Египет, должен был сообщить о количестве людей в группе, о причине прибытия и о предполагаемом сроке пребывания в стране. Писец тщательно записывал все подробности красными чернилами на папирусе, затем отсылал записи с посыльным начальнику пограничного поста, который решал, можно ли дать разрешение на въезд в страну. Начальник принимал решение отнюдь не по своему произволу. Административные чиновники при дворе фараона время от времени издавали точные директивы – вплоть до конкретных указаний, какие пастбища следует предоставить в распоряжение переселившимся кочевникам!» [165]

Согласно источникам Устной традиции, уже вблизи от египетской границы Аврам принимает неожиданное решение: спрятать свою жену, Сарай, в один из сундуков, которые его отряд переправляет через таможенный кордон.

В Торе ни об этом решении, ни о последовавшем затем инциденте не говорится ни слова. Вместо этого там приводится история, которая в Бытии в разных вариациях повторяется трижды: сперва в Египте (Б.12; 10–20), потом в Гераре (Б.20; 1-18) и, наконец, снова в Гераре, теперь уже с участием Ицхака и Ривки (Б.26; 1-10). Не приходится сомневаться, что речь здесь идет о чрезвычайно распространенном в ту пору сюжете: гость обманывает хозяина, выдавая свою жену за сестру, с тем, чтобы уберечь себя от гибели и выиграть время. У нас еще будет случай поговорить об этом. А пока вернемся к таможенному досмотру на египетской границе…

«У заставы стали его допрашивать, что он везет в этом сундуке.

– Ячмень, – сказал Авраам.

– Не пшеницу ли? – спросили надсмотрщики.

– Возьмите пошлину как за пшеницу.

– Может быть – перец?

– Возьмите как за перец.

– А не находится ли в этом сундуке золото?

– Я готов заплатить как за золото.

– А вдруг там окажутся шелковые ткани?

– Считайте как за шелковые ткани.

– Но в сундуке может быть и жемчуг.

– Пусть по-вашему – заплачу как за жемчуг.

– Нет, – заявили они, – тут что-то неладное. В этом сундуке, должно быть, находится что-то необыкновенно ценное, и ты шагу не сделаешь прежде, чем сундук не будет открыт.

Пришлось подчиниться. И когда Сарра (тогда еще Сарай – Л. Г.) вышла из сундука, от красоты ее разлилось сияние по всему Египту». [166]