Джон Толкин - Приключения Тома Бомбадила и другие истории

— Король, если его попросить, посвятит тебя в рыцари. Я нисколько в этом не сомневаюсь, — настаивал мельник. — Давай попросим его, пока не поздно.

— Нет, не надо. Все это не для нашего брата. Я фермер и этим горжусь. Я простой честный человек, а честным людям, говорят, не прижиться при дворе. Вот ты, наверное, мог бы, господин мельник.

Священник ухмыльнулся, но отнюдь не находчивости фермера. Как любили говорить в Хэме, Джайлз и мельник были старыми добрыми врагами и старались при случае воздать друг другу сполна. Священнику неожиданно пришла в голову любопытная мысль, которой он пока не хотел ни с кем делиться. Мельнику же было совсем не до веселья, он мрачнел на глазах.

— Что правда, то правда. Ты человек, несомненно, простой и, допустим, честный, — сказал он. — Но так ли уж необходимо ехать ко двору и получать рыцарское звание перед тем, как убить дракона? Смелость — вот все, что нам требуется, как вчера, если я не ослышался, громогласно заявил сам мастер Эгидиус. А смелости у него не меньше, чем у любого рыцаря. У кого-нибудь есть сомнения?

В ответ раздались радужные крики:

— Нет! Нет! никаких сомнений! Троекратное ура в честь героя из Хэма!

Фермер Джайлз вернулся домой в сильном смятении. Он понимал, что его репутация в округе накладывает большие обязательства, но не знал, удастся ли ему оправдать оказанную честь.

Он злобно пнул ногой собаку и убрал в кухонный шкаф меч, до этого висевший над очагом.

На следующий день дракон перебрался в соседнюю деревню Кверцетум (а попросту Окли) [6] Кверцетум — от лат. quercus, Окли — от англ. oak. И то и другое значит «дуб» (прим. ред.) . . В придачу к овцам и коровам он съел еще двух-трех жителей нежного возраста, мало того, он слопал еще и священника. Священник этот опрометчиво бросился увещевать дракона, желая наставить его на путь праведный.

Поднялась страшная паника. Все жители Хэма во главе со своим священником пришли на холм и стали всячески восхвалять фермера.

— Ты наша надежда, — говорили они ему.

Обступив Джайлза, они долго стояли и смотрели, пока лицо его не залилось краской более яркой, чем его борода.

— Когда ты собираешься выступить? — вопрошали фермера жители Хэма.

— Сегодня уж, во всяком случае, мне не собраться. Дел по горло, особенно сейчас, — мой работник заболел, и овцы ягнятся.

Все разошлись, недовольно перешептываясь. С лица мельника не сходила ухмылка.

Один священник медлил: он явно решил остаться, и избавиться от него было не так-то просто... В конце концов он напросился на ужин. Судя по вопросам, которые он задавал Джайлзу, у него что-то было на уме. Он хотел знать, что сталось с мечом, и попросил достать его.

Меч хранился в шкафу на полке, которая явно была для него коротка. В тот момент, когда Джайлз взял меч в руки, он выскочил из ножен, притом так неожиданно, что фермер выронил его, будто обжегшись о раскаленную сталь. Священник вскочил, опрокинув кружку с пивом. Он осторожно поднял меч с полу и попытался всунуть его обратно в ножны, однако меч не входил до конца. Как только священник убрал руку с рукоятки, меч тут же выпрыгнул снова.

— Силы небесные, до чего ж это все странно! — пробормотал священник, пристально разглядывая ножны и клинок.

Он был человек ученый, тогда как Джайлз едва мог по складам прочитать свое имя и с грехом пополам нацарапать инициалы. Именно поэтому он не обратил внимания на старинные полустертые буквы на ножнах и клинке. (Что касается королевского оружейника, он, надо сказать, так привык ко всяким стихотворным посвящениям, именам, геральдическим знакам на мечах и ножнах, что давно перестал ломать над ними голову, считая, что они устарели и отжили свой век.)

Чем дольше священник изучал надпись, тем озабоченнее становился его взгляд. Он заранее был уверен, что найдет ее на мече (в этом-то и заключалась его догадка), но то, что он увидел, превзошло все его ожидания: перед ним были значки и буквы, совершенно ему незнакомые.

— На ножнах имеется надпись и, кроме того, какие-то значки на клинке.

— Смотри-ка, и в самом деле! — удивился Джайлз. — А что бы это могло значить?

— Буквы очень древние, а язык, похоже, какой-то варварский, — сказал священник, чтобы выиграть время. — Все это требует внимательного изучения.

Он попросил фермера дать ему меч до утра, на что тот с легкостью согласился.

Придя домой, священник достал с полки много ученых книг, над которыми и просидел до глубокой ночи. Наутро он узнал, что дракон подобрался совсем близко к деревне. Жители заперлись на засовы и задернули шторы, а те, у кого были погреба, спустились туда и сидели при свечах, дрожа от страха...

Священник же незаметно выскользнул из дому и отправился в обход по деревне. Он стучался во все двери и тем, кто слушал его через щель и замочную скважину, сообщал, что ему удалось узнать из книг:

— Наш добрый Эгидиус, по милости короля, владеет знаменитым мечом Каудимордаксом. Этот меч в народных песнях зовется попросту Хвосторуб.

Заслышав это, люди, как правило, отпирали двери. Кто не знал о прославленном Хвосторубе? Меч принадлежал Белломариусу, величайшему истребителю драконов. Если верить некоторым источникам, Белломариус приходился королю прапрадедом по материнской линии. В свое время о его подвигах сложили множество песен и сказаний. Забытые при дворе песни были все еще живы в деревнях.

— Меч не удержать в ножнах, если в пяти милях дракон, — рассказывал священник. — А уж если он попадет в руки смельчака, можете не сомневаться, никакому дракону несдобровать.

Тут к жителям Хэма вновь стала возвращаться храбрость. Некоторые даже решились раздвинуть шторы и высунуть головы. В конце концов священнику удалось уговорить несколько человек выйти на улицу и присоединиться к нему. Только мельника не пришлось долго уговаривать. Стоило рискнуть жизнью, чтобы посмотреть, как выкрутится фермер из создавшегося положения.

Они поднялись на холм, то и дело бросая беспокойные взгляды за реку, в сторону севера. Дракона не было ни видно, ни слышно. Он, очевидно, отсыпался, вдоволь поживившись на Рождество.

Священник, а вслед за ним и мельник изо всех сил стали колотить в дверь фермерского дома. Им никто не открыл. Они заколотили еще громче. Наконец к ним вышел Джайлз. Лицо его было багровым. Он тоже не спал до глубокой ночи и поглотил немало эля. Едва продрав глаза, он снова взялся за кружку.

Вся компания, во главе со священником, окружила фермера и стала осыпать его комплиментами. Его величали добрым Эгидиусом, храбрым Юлиусом, смелым Агенобарбусом, верным Агриколой, гордостью Хэма, Героем Округи. Все при этом восхваляли и Каудимордакс, меч-Хвосторуб, когда надо выскакивающий из ножен, несущий смерть врагу. Меч называли славой ратников, оплотом страны, ценнейшим достоянием королевства так громко и так долго, что у фермера голова пошла кругом.