Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира

Однако это были не более чем наметки подступов к решению сложнейшего иерусалимского вопроса, и дальнейший переговорный процесс показал, что ни одна из сторон не готова к каким-либо кардинальным компромиссам. Суть проблемы состояла не только в том, хотели или нет сами переговорщики добиться результатов, обладали они или нет достаточной политической волей для продвижения по пути переговоров. Силы торможения мирного процесса произрастали из глубин как израильского, так и палестинского обществ.

Израильские лидеры, вступив в переговоры с палестинцами, исходили из сложившейся формулы урегулирования конфликта «безопасность в обмен на мир». Широкий спектр израильского общества в начале 90-х годов поддержал норвежские соглашения, дававшие надежду на «отъединение» от арабов и получение взамен столь желанных мира и безопасности. Однако этого не произошло. Прежде всего, потому, что администрация созданной в 1994 г. Палестинской автономии во главе с Я. Арафатом оказалась не в состоянии эффективно сдерживать палестинских экстремистов.

Серьезным испытанием в противостоянии терроризму явилась трагическая история израильского солдата Накшона Ваксмана. В октябре 1994 г. он был похищен и впоследствии убит экстремистами из исламского движения ХАМАС в селении на Западном берегу, недалеко от Иерусалима. Израильтяне были крайне разочарованы слабостью мер, предпринимавшихся в автономии для пресечения деятельности экстремистских группировок за ее пределами, на собственно израильской территории. Ш. Перес, выражая не только точку зрения правительства, но и, пожалуй, всего израильского общества, говорил тогда, что Израиль не ожидает от ПНА (Палестинская национальная администрация) немедленного стопроцентного успеха в этой области, но хотел бы видеть стопроцентные усилия. [408] 53 Op.cit. D.Makovsky, p.150.

Мирный процесс не избавил израильтян от вечной угрозы столкнуться с террористом-смертником в своей повседневной жизни. Иерусалим вновь оказался на переднем фронте террора, развернутого исламскими экстремистами — противниками мирного процесса. Взрывы в автобусах, террористические акты на иерусалимском рынке, на торговой улице Бен-Йегуда в самом центре Иерусалима, происшедшие с момента вступления в силу израильско-палестинских соглашений, умножали трагическое число жертв, убивая надежду на избавление от страха перед непредсказуемой случайностью. Расчеты израильского руководства на то, что соглашения с палестинцами станут для жителей автономии своеобразной прививкой против терроризма, не оправдались. В рядах сторонников мирного процесса в Израиле нарастали сомнения в правильности выбранного курса.

Набирали силу израильские правые и религиозно-националистическая оппозиция, которые так и не приняли идеи поисков политических компромиссов с палестинцами, заложенной в основу процесса Осло. Первым страшным сигналом глубокого раскола в израильском обществе стал расстрел Б. Гольдштейном, врачом из еврейского поселения близ Хеврона, арабов, молившихся у могил библейских праотцев, которые являются священным местом и для иудеев, и для мусульман. Тогда, в феврале 1994 г. в мечети аль-Ибрагими в Хевроне погибло 48 человек.

В октябре 1995 г. во время огромной демонстрации сторонников правительственного курса в Тель-Авиве несколькими выстрелами в упор был смертельно ранен премьер-министр И. Рабин. Его убийца И. Амир, студент религиозного университета Бар-Илан, был признан судом единолично виновным в совершенном преступлении. Однако, несомненно, оно вызревало в атмосфере небывалой по своей разнузданности и оскорбительности кампании, развязанной крайне правыми националистами (как светскими, так и религиозными) против предпринимавшихся правительством И. Рабина усилий по установлению мира и против самого премьера. Израильское общество переживало тяжелый шок от убийства премьера-миротворца, которое разрушило один из самых любовно оберегаемых национальных мифов об исключительной монолитности еврейского народа.

В смерти И. Рабина, как сказал на его похоронах президент Б. Клинтон, содержалось предупреждение израильтянам о том, что «народ, неспособный преодолеть ненависть к своим врагам, рискует посеять семена ненависти в своей собственной среде». [409] 54 R.Slater. Rabin of Israel. NY, 1996, p.608. С гибелью И. Рабина мирный процесс потерял своего главного поборника. Началось замедление темпов переговоров, все чаще стали возникать кризисные ситуации, которые, в конечном счете, завели переговоры в глухой тупик, что и спровоцировало новое палестинское восстание. Трудно не согласиться с точкой зрения внучки И. Рабина Ноа Бен-Арци, которая в самый разгар второй интифады в 2001 г. заявила, что происходящие в Израиле драматические события начались не год назад, а стали созревать гораздо раньше, еще с 1995 г., т. е. со времени убийства тогдашнего премьер-министра. [410] 55 «The Jerusalem Post», 2001, August 7.

Действительно, несмотря на трудности мирного диалога на его начальном этапе, у Я. Арафата и И. Рабина постепенно складывались отношения взаимопонимания и доверия, что, конечно, не исключало горячих споров, когда той или иной стороне приходилось отстаивать свои позиции. Такого доверия Я. Арафат уже не испытывал ни к одному из последующих израильских премьер-министров, тем более что в 1996 г. к власти пришло правое правительство партии Ликуд, лидер которого Б. Нетаньяху открыто взял курс на торможение мирного процесса.

Правительство Б. Нетаньяху не только резко снизило темпы продвижения по уже намеченному пути заключения промежуточных соглашений с палестинцами. В качестве своих приоритетных политических целей оно выделило укрепление статуса Иерусалима как вечной столицы еврейского народа и активизацию, расширение и развитие поселений. В нарушение данных Ш. Пересом в 1993 г. обещаний правительство Б. Нетаньяху предприняло меры по вытеснению из Восточного Иерусалима учреждений, связанных с ПНА, а также блокировало деятельность Ориент Хаус, считая, что он превращается «в палестинское министерство иностранных дел на территории единого и неделимого израильского Иерусалима».

В то же время, правительство спешно приступило к реализации планов дальнейшего освоения восточной части города. Решение о строительстве 6500 единиц жилья для евреев в квартале Хар-Хома, 130 — в квартале Рас эль-Амуд и в ряде других кварталов Восточного Иерусалима, продиктованное задачей ликвидации компактного арабского жилого массива между горой Скопус на севере и районом Тальпиот на юге, являлось открытым вызовом всему мирному процессу.

В Старом городе осенью 1996 г. вспыхнули серьезные столкновения с арабами после того как израильские власти предприняли попытку открыть новый вход в археологическом туннеле Хасмонеев (см. подробнее об этом памятнике в главе I). Предполагалось ввести в эксплуатацию ту часть подземного музея у основания Храмовой горы, которая проходит в непосредственной близости от мечети Куббат ас-Сахра, а новый вход должен был располагаться в Мусульманском квартале. Это решение было воспринято мусульманами как очередное посягательство евреев на их святыни. К тому же, в нем явно выражалось намерение израильтян демонстративно заявить о своих преимущественных правах на всей территории Старого города. Инцидент, повлекший за собой жертвы с обеих сторон, нанес еще один тяжелый удар по всей хрупкой конструкции Палестино-израильских договоренностей.