Антонио Менегетти - Кино, Театр, Бессознательное

Самое большее, чего может стоить эта война, — это несколько миллионов жизней, но тем самым будет спасена система, связывающая отношения миллиардов людей. Когда создается беспорядок, необходимо быть внимательными и не допустить катастрофы. Впрочем, балканские народы постоянно ненавидели друг друга. И если я должен назвать истинного виновника того, что происходит, так это они сами, поскольку до сих пор не поняли, что такое цивилизованность, уважение к другому: они все еще ненавидят друг друга, как это было при старых системах, кланах, где во главу угла ставилось все, связанное с биологией. Народ, убивающий другой народ, всегда остается варваром, каким бы он при этом ни был. Убить, защищаясь, — значит все же спасти жизнь, но культивировать ненависть только из соображений расового антагонизма глупо и инфантильно.

Я рад, если данный фильм сумел разрушить абсолютные схемы вашей морали, которой вы придерживаетесь в социальной жизни.

Относительность информации

Я помню, что, будучи в Италии, узнал о начале этой войны из двух выпусков теленовостей; первый был подготовлен НАТО — в нем говорилось, что Белград подвергся интенсивной бомбардировке. Второй был итальянским: журналист, находившийся там, сообщал, что на площадях Белграда светит солнце и большинство жителей города слушает концерт классической музыки.

Если вы хоть немного физиогномисты, то, присмотревшись к беженцам, которых показывают в теленовостях, вы наверняка заметили, что в кадре появляются всегда одни и те же лица. Я не знаю, кто это: актеры или жертвы. Лично я пережил войну — настоящую войну, — и она не идет ни в какое сравнение с тем, что мы видим в теленовостях. Помните эпизод с албанкой и белым котенком? Все выглядело совершенно правдиво. В общем, скажите мне, что вы хотите сказать, — и вскоре все будет готово.

Нужно, чтобы разразился экономический кризис? Новость начинает заполонять все самые крупные печатные издания. Так формируется убежденность масс. Законы государства становятся более суровыми, более жесткими, и тот, кто верит в кризис, остается в кризисе. Все мы хотим верить, что несчастье действительно произошло.

В своей жизни мне, по крайней мере, пять или шесть раз довелось оказаться в горячих точках планеты, в ситуациях острого кризиса: газеты по всему миру, от Тайме до Правды, говорили много разного, однако, реальность была совсем иной. Много раз я оказывался на месте катастрофы, но там не было ничего из того, что об этом писалось в газетах. Несколько лет назад, например, возникла опасность террористического переворота в Перу7. Я находился там: один танк, разъезжавший туда-сюда по берегу бухты, потом над пляжем пролетел один самолет, но никого не было. Одну малюсенькую бомбу взорвали рядом с ресторанчиком, в котором я обедал, но даже стекла в окнах остались целы. А мир в это время читал, что "над Перу нависла угроза гражданской войны: террористы, государственный переворот, атакующие действия".

В Бразилии я видел, как бразильцы помогали неимущим русским. По телевизору периодически показывали двух-трех бабушек в час выдачи очередной порции супа перед входом в церковь. Зачем они это делают? Чтобы сформировать убеждение. Телевидение, показывавшее голодных русских и рассказывавшее о том, что у них нет средств к существованию, собирало миллиарды долларов на то, чтобы им помочь. И кому потом достались эти деньги? Телевидению. Это всего лишь способ выкачивания больших сумм под видом проявления гуманизма.

Ясно — тот, кто умен, создает диалектику власти, ориентируясь на веру составляющих массу групп. Так было всегда. Приход христианства был обусловлен сменой формы. В Риме преследования христиан начались после того, как новоявленные богатые христиане стали обретать большую экономическую власть, и разразился кризис внутри вооруженных сил. Лучшие центурионы были христианами и из-за этого не признавали власти императора. Это выливалось в политическую и экономическую проблему. Тогда Нерон приказал поджечь Рим и обвинил в этом христиан, большинство из которых было приговорено к смерти. Нерон перестроил Рим по своему вкусу, лишил политического влияния всех сенаторов и военачальников-христиан, подвергнув их гонениям. К моменту появления императора Константина христианство уже сильно разрослось, ибо преследования способствовали увеличению числа христиан. Константин пообещал, что в случае своей победы (если он станет императором) он вернет христианам римское гражданство. Все христиане встали на сторону Константина, одержали победу в войне и захватили власть над торговлей. Мы привыкли смотреть на религию как на веру, но и религия есть факт политики. Общественное мнение обрабатывают с целью заполучения власти. Такого явления, как спонтанное одобрение народа — в демократическом смысле, — не существует.

[7 Автор имеет в виду политический переворот в Перу. В апреле 1992 года президент Фузимори приказывает арестовать своих же парламентариев, чтобы обуздать коррупцию.]

Итак, великий человек, лидер должен вырваться из-под купола системной информации и усвоить релятивизм информации, поскольку нам предлагаются образы, которые затем сбивают нас с пути. Увиденный вами фильм представляет собой нормальную каждодневную реальность: мы видим войну в Албании — она уже произошла в действительности; скандал с Левински также имел место; кроме того, произошла бомбардировка прилегающих к Турции районов. Президент Клинтон сбросил несколько бомб, заявляя, что там скрывались террористы, и никто ничего не сказал. Правда это или нет, никто не знает. Тот, кто заводит эти грандиозные игры, всегда преследует коммерческие цели. В какой-то момент наиболее умные сталкиваются: такова диалектика рынка высокого уровня.

Война создается за счет общественного мнения: его перекраивают с помощью выдуманных скандалов, атомные бомбы для этого уже не нужны. Это политика, однако, необходимо и голову иметь на плечах, уметь вести точную игру. А поскольку самый крупный информационный рынок находится в руках американских лидеров, то вполне естественно, что мнением управляют США.

Даже когда в министерстве здравоохранения каждой страны нам говорят: "Этот крем полезен" или "Этот крем вреден", тем самым из игры выводятся, возможно, лучшие лекарственные препараты и пропускаются — исключительно из коммерческих соображений — те, от которых ни хорошо, ни плохо. Или другой пример: никак не удается победить СПИД. Но куда бы делись все фармацевты, врачи, министерства здравоохранения, службы оказания информационной поддержки, если бы не было больных? Как бы они себя обеспечивали? Где бы они нашли работу? Больной производит огромную экономику, следовательно, его невыгодно вылечивать.