Вазари Джорджо - 12 Жизнеописаний

Желал также Вазари приняться за Большую залу, потому что она, о чем в другом месте нами рассказано, из-за низкого потолка была вроде как карлица подслеповатая, но его желанию сделать ее повыше воспротивился герцог Козимо, боялся он не расходов, как после обнаружилось, а того, не опасно ли поднимать стропила на 13 локтей, и в качестве человека рассудительного решил его светлость спросить мнение Микеланджело. Он осмотрел на модели залу в первоначальном виде, а потом в новом, когда балки сняты и положены по-иному, потолок и окна устроены так, как и в действительности потом были они сделаны, а вместе с тем нарисованы в ней и все сюжеты; план этот он одобрял и стал уже не советчиком, а участником, обратив внимание на то, каким способом лепте будет поднять стропила и крышу и как выполнить всю работу в короткое время. По возвращении Вазари он письмом посоветовал герцогу принять этот план, достойный его величия. В том же году поехал в Рим Козимо с супругой своей герцогиней Леонорой. По прибытии герцога Микеланджело явился к нему, герцог принял его очень приветливо, ценя великие его таланты, усадил рядом с собою и запросто беседовал с ним обо всем, что в живописи и скульптуре сделано во Флоренции при его светлости и что предполагал он сделать, в частности беседовали о зале. Снова Микеланджело укрепил его в принятом решении и сожалел, что, любя герцога, не так уже он молод, чтобы герцогу служить. Его светлость рассказал, что найден способ работать по порфиру, чему тот не поверил; тогда герцог показал ему, о чем мы упоминали в первой главе нашего введения, голову Христа работы скульптора Франческо дель Бадда, и очень он дивился; много раз, пока тот пребывал в Риме, посещал его Микеланджело с великим удовольствием. Точно так же, когда немного времени спустя приехал его сын, славнейший дон Франческо Медичи, Микеланджело очень был обрадован оказанным ему дружеским и любезным приемом; беседуя с ним, дон Франческо держал шляпу в руке, ибо питал он безграничное уважение к такому исключительному человеку. Микеланджело писал Вазари, как ему досадны немощи его и старость, хотел бы он что-нибудь сделать для его светлости или хотя бы купить какое-нибудь античное красивое изделие и послать во Флоренцию. В это время папа пригласил Микеланджело по поводу проекта Порта Пиа, и сделал он их три, один другого необыкновеннее и прекраснее; из них папа выбрал тот, который требовал меньших расходов, по нему и построены ворота теперь, к великой его славе; и, узнав о намерении папы перестроить остальные римские ворота, он сделал еще много проектов. От того же папы получил он поручение построить новую церковь Санта Мария дельи Анджели в термах Диоклетиана, переделав их на христианский лад, причем его проект братья картезианцы предпочли многим другим, сделанным превосходными архитекторами; теперь он почти совсем приведен в исполнение, причем его святейшество, все прелаты и придворные изумились, как разумно использованы остатки терм; получился прекраснейший храм с порталом необычным с точки зрения всех архитекторов; за него Микеланджело добыл себе честь и славу нескончаемые. Для этого же храма по поручению его святейшества он нарисовал бронзовую дароносицу, вылитую мастером Якопо Чичильяно, прекрасным литейщиком, который работает так, что получаются чрезвычайно тонкие изделия без накипи, очищающиеся очень легко; редким мастером был он в этом ремесле и очень нравился Микеланджело.

Много раз тогда флорентийская колония в Риме обсуждала, как бы получше перестроить церковь Сак Джованни на улице Джулиа, собирались главы семейств, кто побогаче, каждый назначал, какой взнос по своему состоянию может он сделать для постройки; таким образом, они уже располагали большой суммой денег, но спорили между собой, держаться ли им старого стиля или сделать что-нибудь поновее. Решили строить все на старом фундаменте и с этой целью выбрали из своей среды троих кураторов постройки, а именно Франческо Бандини, Уберто Убальдини и Томмазо деи Барди, которые обратились за проектом к Микеланджело, положившись на него, ибо позором было для нации бросить столько денег без всякой пользы. И говорили, что если его таланты не помогут им довести дело до конца, то нет у них иного прибежища. С тем большей готовностью обещал он приготовить им проект, что в старости охотно брался за святые дела, возвеличивавшие славу Божью, а также и ради всегдашней его любви к своим землякам. Микеланджело привлек к этим переговорам флорентийского скульптора Тиберио Кальканьи, юношу, горячо изучавшего искусство и по приезде в Рим обратившегося к архитектуре. Микеланджело его любил и дал ему, как упоминалось, завершить мраморную «Скорбь о Христе», разбитую им; кроме того, дал ему закончить мраморный бюст Брута, несколько превышающий натуральную величину. Только голову его Микеланджело тщательнейше выполнил, взяв за образец портрет Брута на античном сердоликовом интальо, принадлежавшем Джулиано Чезарино. Этот бюст – произведение редкостное – сделан для кардинала Ридольфи по просьбе мессера Донато Джанотти 73.

В делах архитектурных из-за старости Микеланджело не мог вычерчивать своих проектов и тщательно проводить контуры. Поэтому для своих архитектурных проектов он пользовался услугами любезного и скромного Тиберио. Желая прибегнуть к ним и в этом предприятии, он поручил ему снять план местоположения этой церкви, план был снят, тотчас же доставлен Микеланджело, и в то время, когда думали, что ничего еще не сделал он, Микеланджело дал через Тиберио знать кураторам, что все готово, и затем показал им пять прекраснейших проектов храма. Увидав проекты, они подивились, и Микеланджело предложил им выбрать один по их вкусу; они не хотели выбирать, полагаясь на его суждение, он же настаивал, чтобы они сами приняли решение; тогда все они единогласно остановились на проекте самом богатом, и когда они приняли такое решение, сказал им Микеланджело, что если они выполнят этот проект, то храмом своим превзойдут и греков и римлян. Подобных слов ни прежде, ни впоследствии не исходило из уст Микеланджело, ибо был он человеком чрезвычайно скромным. Согласились к общему удовольствию тогда на том, что все руководство принадлежит Микеланджело, а труды по выполнению постройки берет на себя Тиберио, который дал обещание как можно лучше им служить. Поручив Тиберио перечертить проект набело и аккуратно, Микеланджело приказал ему приготовить также профили внешний и внутренний и глиняную модель, научив сделать ее так, чтобы она стояла прочно. В десять дней Тиберио исполнил модель в восемь пядей; она очень понравилась представителям колонии, и с нее потом сделали модель деревянную, которая теперь находится во флорентийском консульстве; произведение настолько редкостное, что ни в какие времена ничего не видали подобного по красоте, богатству и великому разнообразию. Потом приступили к постройке и израсходовали 5000 скуди, но за недостатком средств дело тем и ограничилось, что было для Микеланджело величайшей неприятностью. Передал он Тиберио выполнявшийся под его руководством заказ на капеллу в церкви Санта Марии Маджоре, начатую для кардинала Санта – Фьоре и оставшуюся неоконченной вследствие смерти и самого кардинала, и Микеланджело, и Тиберио; огромной потерей была смерть этого юноши. В течение тех 17 лет, в которые Микеланджело принимал участие в постройке собора св. Петра, депутаты много раз пытались удалить его, и так как им это не удавалось, то они при всяком удобном случае делали какое-нибудь нелепое возражение, нынче одно, завтра другое, чтобы взять его измором, ведь был он стар и сил у него не хватало. Надсмотрщиком по постройке состоял Чезаре да Кастельдуранте; он умер в это время, и Микеланджело, чтобы дело не пострадало, послал на его место по собственному выбору Луиджи Гаета, который был очень молод, но для этой должности вполне подходил. Депутаты, часть которых, чтобы захватить в свои руки постройку, много раз пытались привлечь Нанни ди Баччо Биджо, подстрекавшего их на то и сулившего им великие выгоды, не приняли Луиджи Гаета; узнав об этом, Микеланджело вне себя от гнева не захотел руководить постройкой; тогда начали они повсюду распространять слухи, что он никуда не годится, что нужно ему найти заместителя и что будто бы и сам он не захотел связываться с собором. Все это дошло до Микеланджело, он послал Даниелло Риччарелли да Вольтерра к одному из наблюдателей, епископу Ферратино, который передавал кардиналу ди Карпи про слова, сказанные Микеланджело одному из своих слуг, будто он не хочет больше возиться с постройкой. Даниелло сказал, что совсем не того хочет Микеланджело. Ферратино сожалел, что Микеланджело своего мнения не сообщил, и говорил, что хорошо бы назначить ему заместителя и что охотно он принял бы на это место Даниелло, на назначение которого согласился бы, вероятно, и Микеланджело; потом он дал знать депутатам от имени Микеланджело, что заместитель найден, но представил им не Даниелло, а вместо него Нанни Биджо, который явился и был принят наблюдателями, но дело вперед не двинул, только приказал устроить деревянные мостки с той стороны, где папские конюшни, чтобы отсюда с холма прямо был проход к большой нише, обращенной в эту сторону, и спилил несколько толстых елей, говоря, что слишком много истратится канатов, если поднимать наверх материалы, гораздо лучше перетаскивать по этим мосткам. Узнав об этом, Микеланджело тотчас же пошел к папе и нашел его на площади Капитолия; там стоял такой шум, что Микеланджело просил его пойти во дворец и сказал ему: «Святой отец, депутаты назначили мне заместителя; не знаю, кто он такой, однако если им и вашему святейшеству известно, что я уже не у дел, то я уеду отдыхать во Флоренцию, буду служить великому герцогу, он так этого хотел, жизнь свою окончу у себя дома, отпустите меня с миром». Папа огорчился и, милостивыми словами его, одобрив, приказал ему явиться для переговоров в тот же день в церковь Арачели; он собрал там депутатов и пожелал узнать о причинах происшедшего; они отвечали, что постройка гибнет и что им допущены ошибки; поняв, что это неправда, папа поручил Габрио Сербеллони отправиться на постройку и все осмотреть и узнать, что предполагал делать Нанни. Так и было исполнено. Габрио убедился в том, что все это коварные выдумки без всякой правды, и прогнал Нанни с постройки, изругав его в присутствии многих особ, и упрекал его за то, что по его вине рухнул мост Санта-Мария, и зато, что, взявшись дешево очистить анконскую гавань, он в один день ее так засорил, как море не засорило бы в десять лет. Так кончилась работа Нанни по постройке собора, которую Микеланджело в течение 17 лет всячески старался так скрепить, чтобы после его смерти завистливые преследователи ее не исказили, но теперь от этого она вполне защищена и спокойно можно возводить купол. Из этого явствует, что Бог, покровитель праведных, защищал его в течение всей его жизни и содействовал всему, клонящемуся ко благу постройки и к защите Микеланджело, вплоть до его смерти. Переживший его папа Пий IV отдал распоряжение лицам, наблюдающим за постройкой, чтобы они ничего не меняли в планах Микеланджело, и более еще настойчиво рекомендовал следовать им преемник его Пий V, который во избежание разногласий объявил проекты Микеланджело не подлежащими никакому изменению и исполнение их поручил архитекторам Пирро Лигорио и Якопо Виньола; так как Пирро самонадеянно захотел нарушить и изменить план Микеланджело, он позорно был удален с постройки, предоставленной одному Виньоле. Этот папа, заботившийся, о постройке не менее усердно, чем о религии христианской, беседовал с Вазари, явившимся к его стопам в 1565 году и вторично вызванным в 1566 году, о том, как в точности соблюсти проекты Микеланджело. Для большего порядка его святейшество приказал Вазари и своему личному казначею мессеру Гульельмо Сангаллетти передать заведовавшему постройкой епископу Ферратино папское распоряжение, чтобы он внимательно отнесся ко всем указаниям и важным сведениям, которые имеет ему сообщить Вазари, дабы замечаниями какого-нибудь коварного и самонадеянного человека не исказился план, завещанный талантами покойного Микеланджело; при этом присутствовал мессер Джованбаттиста Альтовити, друг Вазари и поклонник Микеланджело. Ферратино выслушал речь Вазари, отнесся внимательно к каждому его указанию и обещал, что он сам соблюдет нерушимо и другим прикажет соблюдать планы и проекты, оставленные после Микеланджело, что он будет покровителем и защитником и хранителем заветов великого человека.