Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Кн. I

историю, с помощью которой Дж. Даррелл отомстил противному местному охотнику: он рассказал, как на его бабушку напал бешеный дромадер, и она задушила дромадера голыми руками.

Хотя, конечно, «истинный ариец» все может, это давно известно, и нет таких препятствий, которые не преодолели бы большевики. Послушайте! Может, Элиазар задушил этого препротивного слона? Или завязал ему хобот узлом, и он задохнулся? Так бы сразу и говорили…

Но самое главное – из этого времени к нам дошло много примеров самой замечательной иудейской смычки и взаимной поддержки. Вот одна из них: сирийский царь Антиох Сидет подговорил зятя иудейского князя Симона, Птолемея, убить тестя и самому занять его престол. Птолемей заманил родственников к себе в крепость Док, близ Иерихона, — якобы на пир. Там Симона и его сыновей убили, а свою тещу Птолемей держал в заточении, как заложницу. Предусмотрительный Птолемей, явно годящийся в восточные владыки не хуже Артаксеркса или Мордохая, послал убийц и к старшему сыну Симона, Иоханану Гиркану, но его предупредили, и он вовремя сбежал.

Иоханан тоже годился в восточные владыки и несколько раз подходил с сильной армией к замку Доку, где затаился Птолемей. А Птолемей каждый раз выводил на крепостную стену свою тещу и маму Иоханана и обещал ее зарезать, если Иоханан будет себя вести не по понятиям. В конце концов Птолемей, оставленный сирийцами без помощи, бежал из Иудеи, но тещу все-таки напоследок зарезал.

Иоханан же повел себя очень неплохо для человека, в одночасье потерявшего отца, мать и двух братьев. Впрочем, у него к тому времени были взрослые сыновья, Аристовул и Антигон. Дети с греческими именами у явного хасмонея – это меня необычайно радует. Душевное здоровье-все-таки очень привлекательное качество! Даже для восточного владыки.

Иоханан с помощью удачных сыновей завоевал земли самаритян и идумеев и насильственно обратил их в иудаизм под страхом изгнания и смерти.

Тут есть некоторое противоречие… С одной стороны, иудейская традиция появление царя Ирода Великого рассматривает как наказание за это насилие. Царь Ирод захватил власть в 37 году до Р.Х. с помощью римлян и прославился жестокостями, чрезмерными даже для той эпохи и для Востока. Родом же царь Ирод был идумеянин… Вот, мол, заставили идумеян идти обрезаться в иудаизм, а потом к самим же иудеям эта жестокость вернулась. Что ж! Получается красиво, интересно, немного мистично и сохраняет некоторое благородство тона.

С другой стороны, эдомиты «с течением времени слились с евреями…» [25, с. 249]. И получается, что связывать происхождение Ирода с насильственным обрезанием его далеких предков – это примерно то же самое, что считать Смутное время наказанием за крещение татарских предков Бориса Годунова. А события 1917 года – карой Божьей за женитьбы русских царей на немецких княжнах. Логика та же – то есть вопиющее отсутствие логики; лишь бы потешить свои стереотипы да попугать самих себя ужасами ассимиляции.

И после избавления от владычества Селевкидов не перевелись партии у иудеев. Только-только ослаб пафос освободительной борьбы, как общество распалось, по крайней мере, на три партии – садуккеев, фарисеев и ессеев. В таких случаях полагается говорить: «все образованное общество распалось». Но в том-то и дело, что образованный слой у евреев того времени громаден, не меньше трети, а то и половины всего мужского населения. Партии не были чисто верхушечным, столичным или придворным изобретением, «распадалась на партии» очень значительная часть всего народа.

Название партии садуккеев происходило от имени первосвященника Садика или Цадика. Потомки этого первосвященника стояли во главе этой партии. Садуккеи отстаивали ту версию иудаизма, которая бытовала до вавилонского плена, — с храмом, первосвященниками, обязательными жертвоприношениями. Они не отрицали синагоги, но считали ее чем-то глубоко второстепенным. Для них не были важны толкование священных текстов и споры о том, как понимать то или иное место в Библии.

Само воскресение из мертвых, суд по делам человека, существование рая и ада оставалось для них очень сомнительным делом. «В тот день приступили к нему садуккеи, которые говорят, что нет воскресения…» – свидетельствует апостол Матфей (Мф. Глава 22. 23) [53, с. 1009].

Фактически садуккеи стояли за то, чтобы иудеи оставались своеобразным, но ничем не выдающимся народом Древнего Востока. В чем-то народом даже более примитивным, чем египтяне или вавилоняне, — те-то уже давно не сомневались в существовании загробного суда… Хотя и не очень представляли себе, как выглядит этот суд и к каким последствиям приводит.

Такой народ Древнего Востока вполне мог не бояться эллинизации – ассимиляция не угрожала его основным ценностям. И садуккеи стояли за широкие заимствования из эллинской культуры.

Фарисеи, то есть «обособленные», «отделившиеся», и впрямь последовательнее других стояли за обособление евреев. Для них

был не столь важен храм, сколько синагога и устные народные предания и запреты. Фарисеи считали необходимым строжайшим образом соблюдать эти требования традиции – и записанные в Библии, и устные, до самых мельчайших деталей. Воспаленному воображению фанатиков представлялось невероятно важным помнить о каждой, самой мельчайшей частности. Фарисеи охотно помогали больным и бедным, но притом не просто так, а для сплочения общества.

Из рядов лично скромных ученых, социально активных фарисеев выходили ученые, толкователи Библии, учителя, предприниматели. Глубокая религиозность и нравственные добродетели фарисеев несомненны. Но они – что поделать? – в полном соответствии с положениями иудаизма и впрямь считали самих себя людьми, достигшими пределов совершенства. Раз выполняют закон – что еще надо? Они уже угодны Богу, они уже с ним. И такая позиция производила не слишком выгодное впечатление.

Фарисеи отстаивали ту версию иудаизма, которая сложилась в диаспоре… Но не как мировую религию.

А была еще партия «ессеев», то есть «совершающих омовение» или «врачующих». Это была очень странная партия, которую правильнее всего назвать «партией углубления иудаизма».

Ессеи стояли в стороне от любых общественных или государственных дел, посвящая себя исключительно делу личного спасения. На самих себя они смотрели, как на сословие «святых», очень беспокоились о своей телесной чистоте, каждый день купались в реке или озере. Жили небольшими общинами, куда принимались только мужчины. Собственность обобществлялась. Ессеи занимались земледелием, пили только воду, ели только хлеб и овощи, вели тихую, углубленную в самое себя жизнь.