Андре Каспи - Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона»

Увлечение бейсболом достигло таких высот, которые трудно было себе представить. Синклер Льюис заметил, что Бэббит говорил на трех языках: американском, языке покера и бейсбола. А когда президент Гувер лично присутствовал на матче World Series 1931 года, то его освистали, тогда как игрок-дебютант удостоился длительной овации за свое мастерство. Несколько лет спустя был построен пантеон славы выдающихся игроков бейсбола. С 1969 года существует энциклопедия, насчитывающая около 2500 страниц, где представлены статистические сведения о 19 тысяч матчей. Читая ее, можно узнать все о карьере игрока- профессионала, число его успешных home-runs, процент его успешных ударов. К примеру, Тай Кобб, левша, игравший за команду Детройта с 1905 по 1926 год, а затем Филадельфии, имел 4191 успешный удар по мячу из 11 429 попыток, то есть в среднем 36,7 процента. Можно назвать и других игроков, поднявшихся на вершину славы, особенно Джо Ди Маджио в тридцатые годы. Но Рут до сих пор держит рекорд по числу home-runs за сезон с его 60-ю в 1927 году. А комментатор рекордов сообщил грустно, что Роджер Марис из Нью-Йорка добился 61 home-runs в 1961 году, но за 162 матча, а Рут 60 за 154 матча. Впрочем, Марис добился 60 home-runs в 158-м матче. Таким образом, рекорд Рута не удалось побить. Когда уточнения достигают подобного уровня, не остается никакого сомнения, что бейсбол — истинно американский социальный институт.

В значительной степени то же можно сказать и о футболе. Следует помнить, что сходство терминов может на первых порах ввести в заблуждение. Американский футбол — это не тот футбол, в который играют в Европе, а американцы называют его soccer (сокер). Американский футбол — это вариант регби. Первая версия этой игры появилась в Гарвардском университете в середине XIX века. Вследствие этого поначалу преобладали университетские команды. Профессиональный футбол возник в 1895 году и стал национальной игрой в 1920-м. В последующие годы Национальная футбольная лига стала проводить чемпионаты.

Как и в случае бейсбола, для футбола были разработаны новые правила, едва игра стала зрелищем. И в том, и в другом случае необходимо было стимулировать интерес зрителей. То, что преобразило футбол и придало ему подлинный динамизм, — это пас вперед. Но что огорчало — это частые остановки игры. К тому же несколько нелепая одежда игроков — шлем, панцирь, защищающий ключицы и плечи, наколенники, налокотники — все это свидетельствует о том, что футбол вовсе не безопасная игра.

В конце XIX века только несколько университетов имели свои команды, преимущественно на восточном побережье США. Всего насчитывалось около тысячи игроков. В 1926 году их было уже 200 тысяч и от 8 тысяч до 10 тысяч тренеров. Располагая финансовыми возможностями, любой провинциальный колледж мог стать знаменитым. Широко известен в США пример колледжа Центр в штате Кентукки. Этот колледж так и оставался бы в полной неизвестности, если бы не сумел ценою грандиозных финансовых затрат создать блестящую команду, победившую в чемпионате. Но после победы Центр снова канул в безвестность.

Наиболее престижные колледжи располагали эффективным способом набора будущих игроков. Они отдавали предпочтение тем выпускникам школ, кто подавал большие надежды в футболе. Этих новобранцев окружали заботой и вниманием. Обучение их было бесплатным, а чтобы облегчить им сдачу экзаменов, университетская администрация проявляла к ним определенную снисходительность. Причем крупные университеты с престижным прошлым «опустились» до того, что стали набирать в качестве студентов сыновей шахтеров, водителей грузового транспорта и торговцев, чтобы сформировать футбольную команду.

Социологи отмечают, что в этом смысле футбол стал прекрасным способом американизации или, если хотите, социальной интеграции. Таким путем дети иммигрантов получали доступ к высшему образованию, что свидетельствовало о демократизации образования, одной из важных целей американской системы. С другой стороны, это вызывало недовольство профессуры. Разве главная задача университета, подобно Гарварду или Принстону, — иметь самую лучшую футбольную команду? Не превращается ли любительский спорт во все более прибыльный бизнес? Наконец, стоит ли тратить на это безумные деньги, тогда как лаборатории, библиотеки и процесс обучения держатся на голодном пайке? Сторонники футбола неустанно твердили, что хорошие матчи могли бы приносить прибыль в бюджет университета, благодаря чему получили бы дотации менее популярные виды спорта, нанимались новые преподаватели и т. д. Исчерпав аргументы и терпение, защитники профессионального спорта пошли дальше и угрожали просто-напросто использовать в полную силу свое влияние. «Проблема не в том, чтобы исключить или ограничить практику футбола, — писал один журналист, — а в том, чтобы знать, как долго коллеги «с горячей кровью» будут ждать, прежде чем потребуют исключения или отстранения тех, кто страдает комплексом неполноценности».

Власть денег определяла, безусловно, исключительную важность coach (тренера). В конце концов, именно от него в огромной степени зависит победа. Самым знаменитым тренером в период с 1920-го по 1930-е годы был Кнут Рокне, отвечающий за команду университета Нотр-Дам. О его успехе свидетельствовали десятки тысяч зрителей и сотни тысяч долларов прибыли. Встреча команд Йельского и Гарвардского университетов принесла примерно 300 тысяч долларов. В то же время команда университета Нотр-Дам встречалась с университетом Южной Калифорнии в Чикаго, и сбор достиг полумиллиона долларов. Впрочем, Рокне знал, как заставить говорить о себе. Его можно было услышать по радио. Его заявления читали в газетах. Его видели в новостных выпусках кино. Он использовал массмедиа по максимуму. Его репутация росла. И она стоила того, так как в течение десяти лет его игроки победили в 93 матчах и проиграли только 11. Да здравствует тренер, кому улыбается успех! Но если удача покидала его, если его игроки больше не оставались на должной высоте, то ему не стоило рассчитывать на жалость и сочувствие. Жена одного из неудачливых тренеров как-то воскликнула: «Фанатики футбола бесчеловечны!» Ей приходилось выслушивать оскорбления по телефону. Даже их дети подвергались в школе насмешкам, а сами студенты требовали, во что бы то ни стало, увольнения несчастного тренера, словно он был ответствен за все их промахи. Словом, победы и поражения вызывали у болельщиков яростные эмоциональные реакции. Футбол — это спорт, захватывающий зрителя до конца.

Естественно, и в футболе игроки воспринимались как полубоги. Фредерик Л. Аллен рассказал историю игрока из Иллинойского университета. Гарольд Е. Гранж родился в Пенсильвании в семье мясника и рано лишился матери. Молодой Ред (это прозвище Гарольда) стал звездой в 1925 году, когда закончил первый цикл в высшей школе. С этих пор он больше практически не утруждал себя занятиями в университете. Он отдавал все время тренировкам и завоевал восхищение болельщиков. Деньги плывут рекой. Команда Нью-Йорка предлагает ему сыграть в ее составе три матча. Если он соглашается, то получает 40 тысяч долларов. Компания, строящая жилые дома, хочет использовать его имя и предлагает ему 120 тысяч долларов в год. Ред переходит в другую команду, теперь он в составе Ours de Chicago (Медведи Чикаго). Один матч приносит ему от 12 до 30 тысяч долларов. Он подписывает контракт с кинокомпанией на сумму в 300 тысяч долларов. Его представляют президенту страны; по крайней мере, он не потребовал, чтобы написали, что президент Кулидж был представлен ему. Его многочисленные поклонники готовятся предложить его кандидатуру в Конгресс. Ничего страшного, что он еще не достиг возраста, требуемого Конституцией! Безумная жизнь, чрезмерный энтузиазм, способный лишить разума даже самых рассудительных.