Андре Каспи - Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона»

Первая очевидная причина — инфляция. Рост зарплаты не успевал за повышением цен. Подъем экономики привел к социальному напряжению. Словом, забастовки вызваны плохо контролируемым процветанием. Вторая причина связана с ролью федерального правительства в ходе войны. Как мы видели, в военное время было введено государственное регулирование экономики. Это позволяло рабочим объединяться и добиваться удовлетворения своих требований, от чего отказывались наниматели до 1917 года. Бесспорно, профсоюзы рабочих стали играть важную роль в переговорах по поводу повышения зарплаты или продолжительности рабочего дня. В 1914 году два с половиной миллиона рабочих объединились в профсоюзы, причем 80 процентов вошли в Американскую федерацию труда. В 1919-м насчитывалось уже четыре миллиона членов профсоюзов, а в 1920-м — пять миллионов. Но в момент, когда возросла роль профсоюзов, федеральное правительство отказалось от государственного регулирования экономики, и компании стремились вернуться к довоенному либерализму, что было вызвано «возвратом к нормальной жизни».

Главные сражения развернулись на поле признания профсоюзов. Чтобы утвердить свой авторитет, защитить уровень жизни рабочих и пользоваться политическим влиянием, сравнимым с влиянием партии лейбористов Великобритании, Американская федерация труда (АФТ) в целом и ее отдельные профсоюзы «бросаются в бой». Это вовсе не означало, что АФТ собиралась свергнуть существующий режим. Напротив, всякая подрывная деятельность всегда была чужда ее главным намерениям. Ее основатель, Самуэль Гомперс, все еще президент АФТ в 1919–1920 годах, никогда не скрывал, что их цели были просто-напросто реформистскими, что они вписываются в рамки капиталистической системы. АФТ поддерживала в ходе войны политику президента Вильсона и демонстрировала после перемирия свою глубокую враждебность коммунистическому движению, а также социалистической партии. АФТ вела осторожную политику. И если она вмешивалась в конфликт с корпорацией U. S. Steel, с владельцами угольных шахт или муниципалитетом Бостона, то это вовсе не для того, чтобы свергнуть существующий режим или изменить политическую власть в стране, еще менее для того, чтобы потрясти экономические и социальные структуры.

Этот аргумент историков большинство американцев той эпохи отбросили бы как несостоятельный. По их мнению, единственной причиной этой эпидемии забастовок было стремление «красных» импортировать в США большевистскую революцию. Именно поэтому забастовки 1919-го наводили ужас. Вполне очевидно, что боязнь «красных» не родилась сама по себе. Она уже существовала в определенной мере еще до вступления США в войну. Имелись в США и анархисты, и именно они совершили в 1901 году покушение на президента Мак-Кинли. А с 1905 года возник анархо-революционный профсоюз «Индустриальные рабочие мира» («Industrial Workers of the World»). Членами его были преимущественно рабочие Запада США — мясники, докеры и неквалифицированные рабочие. Их называли wobblies (уоббли). Они выступали за отмену наемного труда, а их методы отличались революционной жестокостью.

Социалисты выдвинули своего лидера Юджина Дебса кандидатом на президентских выборах в 1912 году, и он получил 900 тысяч голосов. Но все изменилось с началом войны. Социалист и пацифист стали синонимом. Октябрьская революция, встреченная поначалу в США с некоторым любопытством, вскоре была осуждена. Отрицательное отношение к ней усилилось, когда 2 марта 1919 года в Москве был учрежден Третий Интернационал, Коминтерн, объединивший компартии разных стран. Революционная «инфекция», проникшая сначала в Германию и Венгрию, затем в Западную Европу, внушала страх за океаном. Пресса и политики старались преувеличить эту опасность и привлечь к ней особое внимание.

Забастовки, особенно в Сиэтле в феврале 1919-го, описывались как манифестация подрывной деятельности «красных». Сенатор от штата Юта подчеркивал угрозу, нависшую над американским правительством и другими правительствами капиталистических стран. Сразу была создана комиссия сената, задача которой состояла в сборе информации о деятельности коммунистов в США. А затем, чтобы продемонстрировать конкретную опасность, министерство юстиции, занимающееся вопросами иммиграции, приняло решение о высылке пятидесяти иностранцев, обвиненных в создании напряженной обстановки в штате Вашингтон. Еще более удивительный факт: суд штата Индиана совещался всего две минуты, чтобы оправдать убийцу; оказывается, что его жертвой был иностранец, который выкрикнул: «Долой США!»

В апреле возникает паника из-за бомб. На центральном почтамте Нью-Йорка обнаружили шестнадцать пакетов с динамитом, адресованных известным политикам и юристам. Паника усилилась после конкретных трагических случаев. Произошел взрыв в доме министра юстиции А. Митчелла Пальмера, в результате которого погиб организатор взрыва. Прогремел взрыв в доме мэра Сиэтла. Сенатор штата Джорджия получил пакет, который вскрыла служанка, — оглушительный взрыв, несчастная лишается обеих рук. Одновременно взорвали дом мэра Кливленда и члена Верховного суда. Покушения продолжались и в 1920 году. Например, в сентябре были взорваны отделения банка Моргана. Печальный итог: 38 погибших, 200 раненых, ущерб — 2 миллиона долларов.

Реакция властей последовала незамедлительно, приобретая разнообразные формы. Бесполезно стало ожидать от судов малейшего снисхождения, даже если дело не касалось терроризма. Юджин Дебс, осужденный на 10 лет тюремного заключения в июне 1918 года, не был освобожден по амнистии после перемирия. Так решил Верховный суд, а президент США предпочел не вмешиваться. На основании закона о массовых выступлениях депутат от социалистической партии Виктор Бержер был приговорен к двадцати годам тюрьмы. Освобожденный в результате апелляции, Бержер был снова избран в палату представителей, но ему было запрещено принимать участие в заседаниях.

Еще более серьезной была реакция законодательных органов и полиции. В 1919–1920 годах тридцать шесть штатов приняли меры против «красной угрозы»: запрещалось использовать красные флаги, вступать в организации, планирующие свержение режима силой, произносить речи, призывающие к неповиновению. В январе 1920 года ассамблеи штата Нью-Йорк отказались допускать на заседания пятерых депутатов — социалистов. Губернатор Эл Смит проявил мужество, заявив протест: «Хотя я неизменно выступаю против основных принципов партии социалистов, все же считаю неприемлемым, что партия меньшинства, созданная на законных основаниях, лишается права выражать свою точку зрения, тогда как она, используя легальные методы пропаганды, добилась избрания своих представителей, если только не доказано, что эти представители персонально не пригодны выполнять свои функции».