Алла Сергеева - Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность

Именно таким образом тема «русской души» разработана в романах Ф. Достоевского. Его книги убеждают читателя в том, что страдания ценны, потому что они очищают и возвышают человека. Страдать просто необходимо, чтобы стать личностью. Только после страданий человек становится душевно более тонким, внимательным к чужой жизни и переживаниям, он способен сочувствовать и сострадать другим людям. «Беда научит человека мудрости», говорят русские.

Такое повышенное внимание к печальным сторонам жизни определило в свою очередь очень скромные позиции счастья в жизни. Счастье — это мечта, идеал, в лучшем случае — короткий эпизод в жизни, который нельзя вернуть.

Показательно, что в рамках русского менталитета очень важна проблема морального права быть счастливым, проблема счастья и вины. Например, почему в жизни часто бывает так, что казалось бы, есть все внешние атрибуты счастья, достигаются все поставленные цели, реализуются все возможные желания, но счастливым человек, увы, не становится. Почему так происходит? Человеку мешает какое-то моральное чувство. Вспомним в связи с этим начало трагедии А. Пушкина «Борис Годунов». Он говорит:

Значит, чтобы стать счастливым, обязательно наличие чистой совести, отсутствие чувства вины за что-то — вот принцип русского архетипа. В нем заметна даже некоторая боязнь счастья, чувство неловкости и психологического дискомфорта из-за того, что кто-то рядом может быть несчастлив, страдает. Человек как бы стесняется своего счастья. Поэтому на вопрос «Как дела?» русский никогда не ответит так, как европеец или американец. Демонстрация своего счастья и успешности жизни воспринимается русскими как признак «душевной глухоты», недалекости, даже глупости. На вопрос «Счастливы ли вы?» русский человек ответит совсем не так, как американец, он постарается уклониться от прямого ответа или смягчить его («не несчастлив»).

Это очень отличает русских людей от западных. Преувеличенно «счастливые» ответы, например, европейцев и особенно американцев понятны: здесь надо быть счастливым, всегда чувствовать себя «на уровне» и улыбаться. И неважно, что происходит у тебя внутри. Воспитанный человек этого не должен показывать. В противном случае можно потерять кредит доверия и уважения у сослуживцев и знакомых, потерять шансы на карьеру и высокое положение в обществе. Неудачники в западном обществе не могут рассчитывать на снисхождение или хотя бы на равное к себе отношение по сравнению с теми, кто благополучен и у кого все о'кей.

Интересен и такой момент: образ жизни, (не)счастье и (не)удовлетворенность жизнью не всегда тесно связаны между собой. Например, по данным опросов общественного мнения, в России 75 % населения недовольны своей жизнью, материальным благополучием, они жалуются на то, что живут без надежды, не имеют идеалов, испытывают напряжение, раздражение, тоску и другие отрицательные чувства.

Такое обилие несчастливых и мрачно настроенных людей не может не настораживать. Недавно социолог О. Здравомыслова провела в своем выступлении по российскому радио передачу с аналогичным опросом. И выяснилось, что Россия по количеству несчастливых в личной жизни людей оказалась непревзойденным лидером: 42 % русских признали себя несчастливыми, а вот среди англичан таких оказался всего 1 %, а среди американцев их совсем не оказалось. [6] Джидарьян И.А. Проблема счастья в русском менталитете // Российский менталитет. Психология личности. — М.: РАН, 1997. — С. 44. И вот что странно: казалось бы, и в этих странах существуют причины чувствовать себя несчастливыми: и там половина браков рушится после первого же года жизни, и там в семьях есть конфликты, и там болеют, а дети доставляют не только радости. А вот нет! При всех жизненных неудачах и проблемах они не считают себя несчастными! И такая жизненная позиция вызывает у русских только уважение и зависть.

Оптимистическое отношение к жизни нельзя объяснять только материальным благополучием. Проводимые Институтом Гэллапа международные обзоры по разным странам и регионам не показывают тесных связей между уровнем экономического благосостояния этих народов и их ощущением счастья. Например, уже давно известно, что латиноамериканцы, живущие на грани нищеты, более счастливы, чем европейцы. Украинцы более счастливы, чем их соседи в России или Белоруссии, несмотря на пережитый Чернобыль. Страны ЕЭС, казалось бы, по своим экономическим показателям приблизительно одинаковы. Но вот выяснилось, что более всего удовлетворены своей жизнью бельгийцы, датчане и голландцы, в то время как у французов, англичан и итальянцев этот показатель самый низкий. Поэтому можно сказать, что при всеобщем стремлении к счастью у каждого народа есть своя точка отсчета, свое представление о счастье-несчастье, связанное с их культурными традициями.

Наиболее же интересной особенностью русских представляются их способность к состраданию, доброжелательность, внимание к тем, кто несчастлив и нуждается в помощи. Русские воспринимают чужое несчастье без всякого осуждения, презрения, тем более — без чувства превосходства. Потому что несчастье для них — это не результат личной ошибки, а удар судьбы, это беда, от которой никто не застрахован: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся», говорит русская пословица.

Интересно, что этимология соответствующих слов русского и французского языка совершенно различна, что само по себе говорит о разнице в представлениях этих народов о счастье. Во французском языке bonheur буквально означает «хорошее время», «добрый час», передающее чувство, которое можно испытать даже от самых простых вещей: от хорошей еды, вкусного кофе, солнечного дня, не говоря уже о более значительных проявлениях удачи. Н. Бердяев в своей книге «Самопознание» утверждает, что «французы по сравнению с нами, русскими, умеют наслаждаться жизнью, извлекать из нее максимум приятного, получать удовольствие от вкушения блюд интеллектуальных и — блюд материальных…». [7] Бердяев И. Самопознание. Гл. X. «Россия и мир Запада». — С. 255.

Для русского человека такое отношение к жизни не всегда понятно. Часто французы оставляют у русских впечатление людей гораздо менее претенциозных в своих требованиях к жизни, менее самоуверенных по сравнению с ними самими. Французам как бы проще и легче быть счастливыми, они не так требовательны и нервны, как сами русские.

Почувствовать «счастье по-русски» совсем не просто! Ведь само русское слово счастье связано с древнеиндийским sъ- («хороший») и словом часть — т. е. судьба, а все вместе — «хорошая судьба». Хотя другие историки языка объясняют, что счастье связано с «совместным участием» в чем-то. Для счастья «по-русски» нужно что-то такое, что не всегда имеет материальное выражение. То есть чтобы ощутить себя счастливым, русскому недостаточно хорошей еды или комфорта, солнечного дня или даже удачи — ему все будет мало. Ведь речь идет не больше не меньше, как о судьбе, о связи с другими людьми!