Елена Лаврентьева - Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия.

Андрей Михайлович не упоминает о дочери Анастасии, родившейся в 1821 году и умершей несколько месяцев спустя. О таком ребенке нечего было бы и говорить, если бы ее мимолетное существование не отметилось одним загадочным случаем. В этом году Андрей Михайлович провел с семейством часть лета на южном берегу, и на возвратном пути, в одной из немецких колоний, расстался с своей семьею, отправившись в служебные разъезды; а Елена Павловна с детьми поехала обратно в Екатеринослав. Андрей Михайлович уехал немного прежде, а вслед за ним Елена Павловна, сев в экипаж с детьми, готовилась тотчас же ехать, как к ней подошла колонистка, жена старшины колонии, и, пожелав счастливого пути, взглянула на ребенка, спавшего на руках Елены Павловны, и вдруг спросила: «Надолго ли уехал ваш муж?» — «Месяца на полтора», — сказала Елена Павловна. Немка с сожалением в голосе и как бы в раздумий проговорила: «Как жаль, что он больше не увидит этого прекрасного ребенка» — «Почему?» — с удивлением спросила Елена Павловна. — «Он его уже не застанет», — объявила колонистка и быстро отошла от экипажа. Слова эти очень встревожили Елену Павловну, но ребенок был совершенно здоров и не возбуждал никаких опасений. Дорогу совершили благополучно и слова немки, приписываемые какому-то бреду, были бы забыты, если бы за неделю до возвращения Андрея Михайловича девочка не заболела простудным коклюшем, который в два-три дня свел ее в могилу. Андрей Михайлович не застал ее. Елену Павловну долго мучила мысль: почему колонистка могла это знать? И когда, спустя два года, муж этой колонистки, как старшина колонии, приехал в Екатеринослав к Андрею Михайловичу по делам, Елена Павловна спросила его о том. Но колонист, видимо смутившись, уклонился от ответа. Да, вероятно, и не мог этого объяснить {5} .

Отправивши на покой веселую компанию, дядя (А. И. Кучин. — Е. Л. ) еще долго продержал нас в кабинете, насвистывал марши, рассказывал о сражениях, в которых участвовал, об Алексее Петровиче Ермолове. Между прочим, рассказал одно странное событие, случившееся с Алексеем Петровичем в его молодости, слышанное им от него самого. Если бы это рассказал не дядя, известный своей правдивостию, я бы не поверила.

Как необъяснимую странность, вписываю этот рассказ в мои воспоминания.

«Алексей Петрович Ермолов, будучи только что произведен в офицеры, взял отпуск и поехал в деревню к матери. Это было зимою. Ночью, не доезжая нескольких верст до своего имения, он был застигнут такой сильной метелью, что принужден был остановиться в небольшой деревушке. В крайней избе светил огонек, они к ней подъехали и постучались в окно, просясь переночевать. Спустя несколько минут, им отворили ворота, и путники въехали в крытый двор. Хозяин ввел их в избу. Изба была просторна и чиста. Перед широкими, новыми лавками стоял липовый стол; в правом углу перед образами в посеребренных венцах теплилась лампадка, — на столе горела сальная свеча в железном подсвечнике. Наружность хозяина поразила Алексея Петровича. Перед ним стоял высокий, бодрый старик с окладистой бородой и величавым видом. В голубых глазах его светился ум и была какая-то влекущая сила. Денщик внес самовар, погребец с чаем и ром; Алексей Петрович, раскутавшись, расположился на лавке и, когда самовар был готов, пригласил хозяина напиться вместе чаю. Разговаривая с хозяином, Ермолов дивился его здравому уму и чарующему взгляду. Когда разговор коснулся таинственных явлений, Алексей Петрович сказал, что ничему такому не верит и что все можно объяснить просто; тогда хозяин предложил ему показать одно явление, которое он едва ли объяснит себе. Алексей Петрович согласился. Старик принес ведро воды, вылил ее в котелок, зажег по его краям три восковые свечки, проговорил над водой какие-то слова и велел Ермолову смотреть в воду, думая о том, что желает видеть, сам же стал спрашивать, что ему представляется. "Вода мутится, — отвечал Алексей Петрович, — точно облака ходят по ней; теперь вижу наш деревенский дом, комнату матери, мать лежит на кровати, на столике горит свеча, перед матерью стоит горничная, по-видимому, принимает приказ; горничная вышла, мать снимает с руки кольцо, кладет на столик".

— Хотите, чтобы это кольцо было у вас? — спросил старик.

— Хочу.

Старик опустил руку в котел, вода закипела, смутилась. Алексей Петрович почувствовал легкую дурноту. Старик подал ему золотое кольцо, на котором было вырезано имя его отца, год и число брака.

На другой день Ермолов был уже дома; он нашел мать нездоровой и огорченной потерею своего венчального кольца.

— Вчера вечером, — говорила она, — я велела подать себе воды вымыть руки, сняла кольцо и положила на столик, как почувствовала дурноту и позабыла о нем. Когда хватились, его уже не было, и нигде не могли отыскать.

Спустя несколько часов Алексей Петрович отдал кольцо матери, говоря, что нашел его в спальной; о случившемся же никогда ей не сказывал» {6} .

О женитьбе отца Аполлона Николаевича, Николая Аполлоновича Майкова, самоучки-академика, в наших семейных преданиях сохранилось следующее: Николай Аполлонович, сын директора московских театров, Аполлона Николаевича, жившего открыто, весело, был в самом начале столетия очень красивый, но… бедный гусарик. Он часто ходил к нам и чуть ли не через нас познакомился с домом Гусятниковых; одна из дочерей последних, весьма богатая невеста, нравилась ему, но он не смел питать никаких надежд… Однажды (как кажется, весною 1819 года) пришел он к нам грустный и задумчивый. Отца моего не было дома. Матушка спросила у него: «Что вы все такой грустный, Николай Аполлонович?» — и тут же взялась угадать причину. Он сознался, что так и так.

«Хотите, я вам погадаю на картах, — сказала матушка, — мне известно одно особенное гадание "по месяцам"; если чему случится, я назову вам прямо месяц, когда это будет, только вот какое условие: если я угадаю и мое предсказание сбудется, вы должны написать мой портрет». — «Извольте, с большим удовольствием! Я и так давно собираюсь написать ваш портрет».

Матушка разложила карты и сказала гостю, что свадьба будет в сентябре. Карты иногда играют с людьми странные шутки: сыграли они шутку и с Николаем Аполлоновичем. Он, действительно, женился в сентябре месяце на Марье Петровне Гусятниковой и сдержал слово: нарисовал портрет моей матери на слоновой кости, который хранится в нашем семействе до сих пор… {7}

Этот Фролов — лицо некоторым образом историческое в Москве. Он служил некогда во флоте и за какую-то вину разжалован был в матросы, потом опять дослужился в офицеры. Здесь он был известен яко предсказатель будущего по картам, и дамы прибегали к этому русскому Le Normand толпами; потом сделался он известным здесь по дуэли, которую имел с французом графом Салиасом, женившимся здесь на дочери г. Сухово-Кобылина, и коего он тяжело ранил {8} .