Бронислав Малиновский - Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии

Такие субкланы по меньшей мере столь же значимы, как и сами кланы, поскольку члены одного и того же субклана считают себя настоящими родственниками, претендуют на принадлежность к одному и тому же рангу и образуют локальную единицу тробрианского общества. Каждая местная община состоит из людей, принадлежащих к одному и только одному субклану, обладающему коллективными правами на территорию деревни, земли окрестных огородов и ряд местных привилегий. Большие деревни состоят из нескольких более мелких локальных единиц, но каждая единица имеет собственное компактное расположение в пределах деревни и владеет большим прилегающим участком огородной земли. Есть даже разные термины для обозначения членства в субклане и членства в клане. Люди из одного и того же субклана являются реальными родственниками и называют друг друга veyogu — «мой родич». Но по отношению к тому, кто, будучи членом того же клана, принадлежит к иному субклану, этот термин применяется лишь неопределенно и метафорически, а если вы спросите напрямую, то вам скажут, что такой человек — лишь псевдородственник, и обозначат его неодобрительным термином kakaveyogu («мой поддельный родственник»). У каждого из упомянутых четырех кланов есть собственное название: Маласи, Лукуба, Луквасисига, Лукулабута. Такое клановое имя используется мужчиной или женщиной как определение его или ее социальной принадлежности: «Меня зовут так-то и так-то, и я — маласи». Существуют особые сочетания клановых имен и словообразующих корней, которые служат для обозначения мужчин, женщин и смешанных совокупностей индивидов, принадлежащих к одному клану: томаласи — мужчина-маласи; иммаласи — женщина-маласи; мемаласи — люди-маласи; толуку-ба — мужчина-лукуба; имлукуба — женщина-лукуба; милукуба — люди-лукуба и т. д. Когда какой-либо мужчина произносит: «Tomalasiyaygu», он определяет свое социальное положение в пределах универсального четверного деления человечества, а кроме того, устанавливает свою связь с той общиной, в которую только что приехал. Для тробрианца такая принадлежность определяет еще и ряд личных характеристик или по меньшей мере потенциальных качеств, таких как познания в магии, «гражданство» (если субклан тоже упоминается), нравственные и интеллектуальные особенности, определенный исторический опыт, связь с определенными животными и растениями, — а также принадлежность к определенному рангу. Например, маласи претендуют на первенство среди других тотемических подразделений, хотя члены остальных кланов если и соглашаются с этим, то очень неохотно.

Однако у маласи есть одна хорошая штука из разряда геральдических свидетельств, говорящая в их пользу. Близ деревни Ла-ба'и, на северном берегу главного острова, есть место под названием Обукула, которое отмечено коралловым обнажением. Фактически Обукула - это «дыра» (dubwadebuld) или «дом» (bwala), то есть, иначе говоря, одно из тех мест, откуда вышли первые предки линиджа. Ибо прежде, чем появиться на этой земле, человеческие существа жили под землей, причем такой же жизнью, какой живут тробрианские деревни, расположенные на поверхности земли, и организованы были первопредки по той же социальной модели. Они проживали в точно таких же локальных общинах, делились на кланы и субкланы, объединялись в дистрикты и вели почти такую же семейную жизнь, как и сегодняшние туземцы. Они тоже владели собственностью — то есть gugu 'a (повседневной утварью и движимым имуществом) и vaygu'a («ценностями», домами, каноэ и землей). Они занимались искусствами и ремеслами и владели особыми магическими приемами.

И вот, когда они решили выйти на поверхность земли, они собрали все, что им принадлежало, и вышли в том месте, которым хотели владеть. Место их появления обычно помечено гротом, большим валуном, озерком, вдающейся в берег частью приливной бухты или просто большим камнем на центральной площади или улице деревни (см. илл. 89). Таким способом они утвердили свою претензию на владение этой «дырой» и окружающей ее землей (то есть местом расположения деревни, которая часто базируется непосредственно вокруг «дыры»), владение прилегающими землями, а также занятиями и экономическими выгодами, связанными с данным местом. Общим правилом тробрианской мифологии является то, что в начале времен из каждой такой «дыры» появилась всего лишь одна пара, брат и сестра: она — чтобы положить начало линиджу, он — чтобы защитить ее и заботиться о ее делах. Итак, правило выглядит следующим образом: один клан, одна деревня, один участок огородной земли, одна система огородной и рыболовной магии, одна пара предков из брата и сестры, один ранг и одна генеалогия. Эту последнюю никогда нельзя реально проследить, но существует твердое убеждение, что она восходит к той первой женщине, что вышла из «дыры».

Из этого правила «одна-дыра-одна-линия-один-субклан» есть лишь одно исключение — уже упомянутая «дыра» Обукула. В этом случае речь идет об одной «дыре» — для четырех основных кланов, о предках, которые определяют не субклановую, а клановую принадлежность; речь об акте появления на земле, установившем не какой-то особый вид «гражданства» или владения и не привилегии для какого-то одного субклана, а соответственное положение указанных четырех кланов на ранговой шкале. Миф о «дыре» Обукуле таков. Сначала представитель Лукула-буты, то есть его тотемное животное Kaylavasi (игуана, или гигантская ящерица), выбрался на поверхность, разрывая землю, как обычно делают эти животные. Он взбежал на дерево и с этой удобной наблюдательной позиции стал ждать, что произойдет дальше. Долго ждать ему не пришлось. Из той дыры, которую он проделал, выкарабкалась собака (животное клана Лукуба) и, будучи второй на этой сцене, обрела самый высокий на тот момент ранг. Однако слава ее длилась недолго, потому что вскоре после этого пришла свинья — благородное животное, очень близкое по рангу к самому человеку и представляющее клан Маласи. Последним, кто появился, было животное клана Луквасисига, описываемое по-разному: как змея, опоссум или крокодил. Мифы расходятся относительно того, кто это был на самом деле, и действительно, это неопределенное животное играет наименее важную роль как в данной истории, так и в тробрианском тотемизме.

Свинья и собака играли вместе, и собака, бегая по кустам, увидала плод растения, называемого noku. Туземцы считают его весьма негодным видом питания, и, хотя конкретно он не запрещен ни одному клану или человеку, его едят только во времена самой крайней нехватки пищи либо при голоде. Собака понюхала его, лизнула и съела. Свинья воспользовалась этим удобным случаем и тут же сформулировала привилегию своего ранга, сказав: «Ты ешь noku, ты ешь экскременты; ты — низкорожденный простолюдин. С этого момента я буду guya 'и — вождем». Отсюда и пошло начало претензий Маласи на более высокий ранг, чем у других кланов; и один из его субкланов, Табалу, действительно обладает наиболее знатным положением: его члены — настоящие вожди, высокий ранг которыхпризнают не только тробрианцы, но и жители соседних территорий. Вот так туземцы и объясняют ранговые различия. Употребление нечистой пищи — важнейший показатель низкого социального статуса — стал причиной падения Лукуба и возвышения Маласи. Но следует помнить, что этот последний клан, кроме наивысшего субклана (Табалу), включает еще и наиболее презираемый субклан, связанный с деревней Бвайталу. Ни один уважающий себя мужчина-лукуба никогда не женится на женщине-маласи из этой деревни; ни один табалу не будет претендовать на родство с кем-либо из ее обитателей, и ему очень не нравится, когда говорят, что люди из этой деревни — его kakaveyola (псевдородственники). Туземцы локальных общин, составляющих три деревни с разнородным населением (Бвайталу, Ба'у и Сувийягила), образуют, как мы уже упоминали, практически эндогамный дистрикт, в котором члены разных кланов вынуждены соблюдать экзогамию в рамках только своего круга деревень, поскольку нет возможности вступить в брак за его пределами. Перед нами, таким образом, эндогамный дистрикт, внутри которого соблюдается тотемическая экзогамия.