Елена Лаврентьева - Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет

Приведем образцы траурного визитного билета: «Действительный камергер князь Италийский граф Суворов-Рымникский с прискорбием духа сообщает о кончине родителя своего генералиссимуса князя Италийского графа Суворова-Рымникского, последовавшей сего мая 6-го дня во втором часу по полудни, и просит сего мая 12-го дня, в субботу, в 9 часов утра на вынос тела его и на погребение того же дня в Александро-Невский монастырь» {28} .

«Наталья Николаевна Пушкина, с душевным прискорбием извещая о кончине супруга ее, Двора Е. И. В. Камер-Юнкера Александра Сергеевича Пушкина, последовавшей в 29-й день сего Января, покорнейше просит пожаловать к отпеванию тела его в Исаакиевский собор, состоящий в Адмиралтействе, 1-го числа Февраля в 11 часов до полудня» {29} .

«Свадебные билеты» также писали по определенной форме. «Павел Петрович и Аграфена Михайловна Толченовы, честь имеют известить о помолвке дочери своей Александры за Титулярного Советника Николая Михайловича Силина и покорнейше просят пожаловать к ним на бал и вечерний стол сего Генваря 3 дня 1832 года» {30} .

Получение приглашения, согласно правилам светского этикета, требовало ответа. К примеру, сохранилась записка А. С. Грибоедова к А И. Колечицкой (подлинник по-французски):

«Мадам!

Непременно мы будем иметь честь явиться к вам, прежде чем поехать на концерт; я радуюсь предстоящему удовольствию провести с вами несколько приятных часов.

«Милая кузина! — обращается М. Ю. Лермонтов к М. Л. Симанской. — Я с восторгом принимаю ваше любезное приглашение и, конечно, не премину явиться с поздравлением к дяде, но после обеда, ибо, к великому моему огорчению, мой кузен Столыпин умер позавчера, и, я уверен, вы не сочтете дурным, что я лишу себя удовольствия видеть вас на несколько часов раньше, чтобы пойти исполнить столь же печальную, сколь и необходимую обязанность. Преданный вам на весь вечер и на всю жизнь. М. Л. » [29] {31} .

Отказ также следовало выражать в «изысканно вежливой форме»: «Крайне огорчен, князь, быть лишенным удовольствия присутствовать на вашем собрании, тому причина мое недомогание. Рассчитываю на вашу любезность, надеюсь, что вы доставите мне удовольствие отужинать у нас сегодня вечером. Вы меня очень обяжете, согласившись на мое приглашение, так же как ваши кузены Чаадаевы, члены собрания и т. д., г. Буринский, который, конечно, доставит удовольствие своим присутствием. Преданный вам Александр Грибоедов » {12} .

Таким образом, «визиты бывают нескольких родов: поздравительные, благодарственные, прощальные и, наконец, визиты для изъявления участия ( visite de condoléance ), правда, есть еще визиты для свидания и визиты деловые…

Визиты поздравительные делаются: в Новый год, на Пасхе, в День именин или рожденья, после свадьбы молодым знакомыми и родственниками.

Визиты благодарственные: после бала, после званого обеда ( visite de digestion ), после свадьбы, молодыми своим знакомым и родственникам, после домашнего концерта или спектакля и т. п.

Визиты прощальные делаются перед отъездом отъезжающих.

Визиты для изъявления участия делаются больным и после похорон» {33} .

К исполнению «первой обязанности света» современники относились с должным терпением. «Все праздничные обязанности мои выполнил я исправно, и совесть моя покойна. У одних был с поздравлением, у других с благодарностью, а к иным заезжал по влечению сердца. У последних оставался долее. Зато как и устал!» {34} .

Император, желая нанести визит хозяину или хозяйке дома, заранее «предуведомлял» об этом. Согласно правилам придворного этикета, когда приезжает государь, все другие посетители или члены семьи удаляются, оставляя его наедине с тем, кого пожелал навестить император.

«Император приехал раз к графине Орловой, когда у нее был архимандрит Фотий, которому графиня сказала: по обычаям двора, все другие посетители удаляются, когда приезжает государь и имеет в виду свидание только с хозяином дома» {35} .

В. Соллогуб вспоминает: «…матушка была ума необыкновенного, соединявшего оригинальность мысли и выражения с меткостью неумолимой логики. Государь любил с нею беседовать повсюду, где ее встречал, а иногда писал ей письма или навещал ее лично.

Когда государь приезжал в наш дом, он всегда об этом предуведомлял. Матушка его ожидала, и мы, дети, оставались при ней. Отец же удалялся. Таков был заведенный порядок» {36} .

Правда, император Александр I иногда нарушал «заведенный порядок». С. Шуазель-Гуффье, рассказывая о пребывании Александра I в Варшаве в 1815 году, отмечает: «Александр, ради развлечения, любил делать утренние визиты дамам, не предупредив их заранее; одну он застал в китайском капоте, другую в тот момент, когда она накривь и наспех набрасывала чепчик на непричесанные волосы. Между прочим, вице-королева схватила насморк, так как слишком поспешно вышла из ванны, когда ей доложили о приезде государя. Все это смущение и тревога до крайности забавляли государя, так как в то время он был очень весел» {37} .

Правнучка поэта Е. А. Боратынского О. Ильина в автобиографическом романе «Канун Восьмого дня» вспоминает уроки придворного этикета, которые давала ей «бабенька»: «И если когда-нибудь случится, как случалось с ней, что сама императрица приедет ко мне с визитом, то я должна буду отдать ей визит в течение следующего часа (почему-то это мне не кажется хорошо). Если великая княгиня приедет, то я должна буду поехать к ней на другой же день или на следующий» {38} .

Обычай принимать визиты был подвластен моде. Во времена Екатерины II было модно принимать гостей во время одевания. В начале XIX века этого обычая придерживались в основном пожилые дамы. Однако и молодые дамы не видели в этом ничего предосудительного. Сохранился рассказ петербургского книгопродавца А. Ф. Смирдина, переданный А. Я. Панаевой, о его визите к А. С. Пушкину: «Я пришел к Александру Сергеевичу за рукописью и принес деньги-с, он поставил мне условием, чтобы я всегда платил золотом, потому что их супруга, кроме золота, не желала брать денег в руки. Вот-с Александр Сергеевич мне и говорит, когда я вошел-с в кабинет: "Рукопись у меня взяла жена, идите к ней, она хочет сама вас видеть", и повел меня; постучались в дверь: она ответила "входите". Александр Сергеевич отворил двери, а сам ушел; я же не смею переступить порога, потому что вижу-с даму, стоящую у трюмо, опершись одной коленой на табуретку, а горничная шнурует ей атласный корсет.

"Входите, я тороплюсь одеваться, — сказала она. — Я вас для того призвала к себе, чтобы вам объявить, что вы не получите от меня рукописи, пока не принесете мне сто золотых вместо пятидесяти… Муж вам дешево продал свои стихи. В шесть часов принесете деньги, тогда и получите рукопись… Прощайте…"» {39} .