Роберт Гулик - Сексуальная жизнь в древнем Китае
- Название:Сексуальная жизнь в древнем Китае
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Петербургское Востоковедение»
- Год:2000
- Город:СПб
- ISBN:5-85803-115-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Роберт Гулик - Сексуальная жизнь в древнем Китае краткое содержание
Роберт ван Гулик (1910–1967) — голландский востоковед, дипломат и писатель, человек сложной судьбы и разнообразных интересов. С 1928 г. Гулик начал публиковать собственные статьи, посвященные главным образом китайской поэзии, а в 1934 г. поступил в Лейденский университет, где изучал индологию, китайский и японский языки; в том же году он защитил диссертацию. В 1935 г. Гулик был принят на работу в Министерство иностранных дел Нидерландов и получил назначение в Токио. В Японии, несмотря на большую загруженность дипломатической работой, он находит время для чрезвычайно разнообразных научных занятий — от изучения калл игра фии и дальневосточной живописи до музыки и литературы.
С 1942 г. Роберт ван Гулик живет в Китае.
В нашей стране Роберт ван Гулик известен главным образом благодаря мастерски написанным детективным повестям на тему традиционных китайских повествований о прозорливом и мудром судье Ди. Однако ван Гулик является также автором многочисленных книг и работ, посвященных культурам стран Дальнего Востока.
«Сексуальная жизнь в Древнем Китае» — первое масштабное сочинение такого рода в мировой науке, охватывающее большой и самый разнообразный материал по данной теме начиная с китайской древности и до 1644 г.
На русском языке книга публикуется впервые
Сексуальная жизнь в древнем Китае - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Той порой Чжэнь и Вэй
Разольются волнами,
И на сбор орхидей
Выйдут девы с дружками.
Молвит дева дружку:
«Мы увидимся ль, милый?»
Он в ответ: «Я с тобой,
Разве ты позабыла?»
«Нет, опять у реки
Мы увидимся ль, милый?
На другом берегу
Знаю место за Вэй я —
На широком лугу
Будет нам веселее!»
С ней он бродит над Вэй,
С ней резвится по склонам,
И подруге своей
В дар приносит пионы.
Глубоки Чжэнь и Вэй,
Мчат прозрачные волны!
Берег в день орхидей
Дев и юношей полный.
Дева молвит дружку:
«Мы увидимся ль, милый?»
Он в ответ: «Я с тобой,
Разве ты позабыла?»
«Нет, опять у реки
Мы увидимся ль, милый?
На другом берегу
Знаю место за Вэй я —
На широком лугу
Будет нам веселее!»
С ней он бродит над Вэй,
С ней резвится по склонам,
И подруге своей
В дар приносит пионы.
Еще в одной песне, называемой «Чу ци дун мэнь», описывается встреча юношей и девушек за городскими воротами:
Вот из восточных ворот выхожу я, и в ярких шелках
Девушки толпами ходят, как в небе плывут облака.
Пусть они толпами ходят, как в небе плывут облака,
Та, о которой тоскую, не с ними она — далека.
Белое платье ты носишь и ткань голубую платка —
Бедный наряд, но с тобою лишь радость моя велика.
Я выхожу из ворот через башню в наружной стене,
Девушек много кругом, как тростинки они по весне.
Пусть же толпятся кругом, как тростинки они по весне,
Думой не к девушкам этим я в сердца стремлюсь глубине.
Белое платье простое и алый платочек на ней —
Бедный наряд, но с тобою лишь счастье приходит ко мне!
Песня мужчины, женившегося на своей возлюбленной, называется «Дун фан чжи жи»:
Солнце ль свостока поднимется днем —
Эта прекрасная дева придет.
День проведет она в доме моем,
День проведет она в доме моем,
Следом за мною пришла она в дом.
Ночью ль с востока засветит луна —
Эта прекрасная дева со мной.
В доме за дверью моею она,
В доме за дверью моею она,
Следом за мною и выйти должна.
Печаль брошенной девушки трогательно передается в песне под названием «Цзунь да лу» («Вдоль большой дороги»):
Вдоль дороги большой я прошла, не устав, —
Я держала тебя за рукав.
О, не надо теперь ненавидеть меня,
Сразу старую нежность прервав.
Вдоль дороги большой я прошла, не устав, —
Твою руку сжимая весь путь…
И теперь ты со мною жестоким не будь,
Вдруг былую любовь не забудь.
И наконец, приведу три стихотворения, представляющие особый интерес с социологической точки зрения. Первое — отрывок из более длинного стихотворения под названием «Мэн» — говорит о существовании даже среди крестьянства двойной морали:
Будь осторожна, девушка, и ты:
Не принимай ты ласки от дружка!
Коль завелась утеха у дружка,
О ней он все же может рассказать…
А девушке про милого дружка
На свете никому нельзя сказать!
Во втором стихотворении, озаглавленном «Фу тянь», содержится предостережение девушкам не влюбляться в парней более низкого социального уровня, поскольку когда молодые люди достигнут зрелости, социальные различия станут более заметными, и юноша возьмет себе в жены только девушку своего социального круга. Словом «далекий» в стихотворении обозначена отдаленность в социальном плане, а не в пространственном. Подобное предостережение дает основание полагать, что неравные связи действительно были редкостью.
Не надо запахивать пашню, что так велика, —
Лишь плевелы пышные там разрастутся вокруг.
Не надо о том вспоминать, кто далеко теперь, —
Усталое сердце опять не спасется от мук.
Не надо запахивать пашню, что так велика, —
Лишь плевелы встанут густые, густые на вид.
Не надо о том вспоминать, кто далеко теперь, —
Твое утомленное сердце опять заболит.
Прекрасен, казалось, ребенок, и нежен, и мал,
И волосы он, как дитя, в два пучка собирал —
Но малое время прошло, ты его повидал,
Глядишь — он уж в шапке теперь и мужчиною стал!
В третьем стихотворении, видимо, содержится намек на то, что к ночным посещениям девушки относились более-менее терпимо. Очень трудно определить, в какой социальной среде были сложены многие из песен «Ши цзина». Однако создается впечатление, что приводимая ниже возникла не в крестьянской среде, а, скажем, среди вассалов низшего ранга. Песня называется «Цян чжун цзы».
Чжуна просила я слово мне дать Не приходить к нам в деревню опять, Веток на ивах моих не ломать. Как я посмею его полюбить? Страшно прогневать отца мне и мать! Чжуна могла б я любить и теперь, Только суровых родительских слов Девушке нужно бояться, поверь!
Чжуна просила я слово мне дать
К нам не взбираться опять на забор.
Тутов моих не ломать на позор.
Как я посмею его полюбить?
Страшен мне братьев суровых укор.
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только суровых родительских слов
Девушке нужно бояться, поверь!
Чжуна просила я слово мне дать
Больше не лазить в наш сад на беду,
Не обломать мне сандалы в саду.
Как я посмею его полюбить?
Страшно мне: речи в народе пойдут.
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только суровых родительских слов
Девушке нужно бояться, поверь!
После краткого обзора брачной и сексуальной жизни первой половины династии Чжоу вернемся к историческому повествованию и перейдем к рассмотрению второй половины этого периода.
Глава 2
Династия поздняя Чжоу 770–222 г.г. до н. э
В VIII в. до н. э. произошли важные политические, социальные и экономические перемены. Центральная власть правителя Чжоу ослабла, феодальные князья становились все более и более независимыми. Номинально они продолжали признавать власть правителя как главы государства, но на самом деле каждый могущественный князь был хозяином в своих владениях, имел собственный двор, со своим церемониалом и персоналом, в точности подражал центральному правителю, и имел свою армию, которая хранила верность скорее князю, чем центральному правителю. Именно поэтому западные исследователи и называют позднечжоуских гегемонов князьями, а их владения государствами. Таким образом, во второй половине династии Чжоу мы имеем дело с децентрализованным государством, в котором несколько князей были вовлечены в бесконечные интриги и вооруженные конфликты, стремились расширить собственные владения за счет соседей и при этом часто вынуждены были вести боевые действия против полуварварских государств по другую сторону границы. Последние постепенно «китаизировались» и принимали все более активное участие в междоусобных войнах и политических интригах.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка:
