Андрей Максимов - Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать

Коли так, надо использовать ее, чтобы проанализировать и больше не повторять.

А делать другие ошибки – быть может, еще более важные и интересные для дальнейшего пути по жизни!

Свои ошибки мы часто стараемся забыть. Напрасно. Свои ошибки неплохо бы запоминать, тогда они могут принести немало пользы.

А чтобы запомнить, надо понять, что такое память.

А чтобы понять, что такое память, надо перейти к следующей букве.

Человеческая память устроена таким удивительным образом, что хорошее мы всегда запоминаем легче, чем плохое.

Мы помним только уж совсем какие-то «гадостные гадости» нашей жизни и людей, которые нам их «подарили». А вот легкие, незначительные, казалось бы, радости запоминаем, и, более того, с течением лет они представляются нам подчас все значительней и значительней.

Память, быть может, одно из самых добрых ощущений, которые даны Господом (если угодно – природой) человеку.

Однако иногда это та самая «доброта, которая хуже воровства». Подобная «забывчивость» памяти позволяет нам радостно совершать одни и те же ошибки. Когда человек простужается, он клянется себе, что отныне будет следить за сквозняками и не ходить по морозу без шапки, однако стоит ему выздороветь, и он забывает эти уроки.

Память дана нам для того, чтобы запоминать не только радости прошлого, но и его уроки.

Пушкин говорил, что воспоминания есть лучшая способность души нашей. Любой из нас многократно убеждался в правоте этих слов.

Ничто не объединяет людей крепче, чем общая память.

Даже общая цель, точнее, поиски путей достижения этой цели, могут людей поссорить. А общие воспоминания – никогда.

Но если мы так любим свои воспоминания, почему мы же столь редко думаем о том, что их надо строить? Да, как ни странно, строить можно не только будущее, но и прошлое.

Вы наверняка замечали, что, вспоминая некое событие, мы иногда бываем более счастливы, нежели в тот момент, когда это событие произошло.

Строить свое прошлое – это значит, как мне кажется, радостно оценивать его в тот момент, когда оно еще окончательно не перестало быть настоящим.

Мы уже говорили о том, что настоящее – призрачно. Миг – и оно уже превратилось в прошлое. И очень важно позитивно оценить событие в тот момент, когда оно происходит.

Человек, который вздыхает: «Что ж я не ценил то, что было», – выглядит печально. Надо было ценить. Ничто этому не мешало.

Ценить настоящее, как прекрасный цветок в будущем букете памяти, и значит, на мой взгляд, строить свое прошлое.

И последнее. У моего отца, замечательного поэта Марка Максимова есть такие строки: «Память! Нет с тобою сладу... Жизнь – не память: коротка».

Память длинней жизни.

На самом деле, именно в этом – главная доброта памяти. Душа человека бессмертна, это так. Но человек – как совокупность души и тела, как личность – бессмертен только в памяти.

Когда говорят: «Он жив в нашей памяти» – это не метафора. Того, кого мы помним, мы действительно воспринимаем, как живого, действующего, влияющего на нас человека.

Память – это бессмертие, которое каждый из нас может подарить другому человеку.

Еще и поэтому к памяти надо относиться уважительно.

См. «Страх».

Патриотизм – любовь к Родине. Это понятно и очевидно.

Но вот что удивительно: если человек начинает кричать повсюду о своей любви, например, к женщине, он кажется окружающим, по меньшей мере, странным, если не придурковатым. Даже на тех, кто повсюду кричит о любви к своим детям, окружающие смотрят с некоторой неловкостью.

Кричать же о любви к Родине представляется большинству абсолютно нормальным, а при некоторых (чаще всего диктаторских) режимах и вовсе обязательным занятием.

Родину любит любой нормальный человек. Как любит своих родителей, свой дом, свою первую любовь. Любовь к Родине, как всякое истинное чувство – тихо и спокойно. Любовь – штука интимная, ей нет необходимости созывать свидетелей.

Мир устроен довольно страшно, он таит множество опасностей и не так часто дарит радость. Поэтому естественно наше желание объединиться с кем-нибудь: с друзьями, чтобы создать компанию, с женщиной, чтобы создать семью, наконец, со своим народом. Человеку проще и понятнее жить, ощущая себя частью огромной человеческой общности – своего народа. Любовь человека к своему народу естественна и тоже не требует ни доказательств, ни вывесок. Человек гордится своим народом так же, как он гордится своими друзьями или женой: тихо и уверенно.

Очень часто (если не чаще всего) любовь к Родине подменяется любовью к государству, то есть к тому аппарату, который должен обеспечить нормальную жизнь Родины.

Государство заявляет: «Отныне Родина – это я. Все, что делаю я, – делается во благо Отчизны. Поэтому, кто не любит меня, тот не любит Родину и ее народ, то есть он объявляется врагом народа». Народ тут же начинает кричать: «Мы любим Родину, государство, все дела государства, все одобряем! Только не сажайте в тюрьму!»

Крики о любви к Родине – это всегда вопль о любви к государству. И вызван он чаще всего либо страхом, либо выгодой. На мой взгляд, это закон всеобщий, если угодно, мировой.

Если кто-то постоянно кричит о том, что он живет в великой стране и его народ – самый великий в мире, значит, этот «кто-то» хочет чего-то добиться: сделать карьеру, быть куда-нибудь выбранным, собрать денег и прочее.

Заметим еще раз: никакая любовь не нуждается в посторонних. Если любовь созывает свидетелей, значит, она не любовь, а только прикидывается ею.

Если же говорить о моей Родине, о стране, которую я бесконечно люблю, то, мне кажется, нашим патриотам имеет смысл быть немного, я бы сказал, скромней в разговорах о великой России и великом русском народе.

Потому что, во-первых, народы не делятся на великие и не великие. Разве не велик, например, народ Швейцарии, который на протяжении нескольких веков умудряется спокойно жить и при этом давать миру таких замечательных писателей, как Макс Фриш и Фридрих Дюрренматт? А разве не велик народ Японии, построивший супердержаву после страшно проигранной войны? Или Германии? А узбекский народ, давший миру огромную культуру? Разве можно говорить о том, что еврейский народ велик, а палестинский, предположим, – нет?

Нет более и менее великих народов. Есть народ, в котором ты родился. И все остальные.

Позиция «если я принадлежу к какому-то народу, значит, этот народ великий!» – прекрасна, если она дает человеку импульс для самоусовершенствования. И ужасна, если она позволяет человеку взять пистолет или палку, чтобы бить представителей других «невеликих», с его точки зрения, народов.