Наталья Яковкина - История русской культуры. XIX век

Первым признаком наступающей реакции было преобразование в 1817 году министерства народного просвещения в министерство духовных дел и народного просвещения. Во главе его был поставлен президент Российского библейского общества, бывший обер-прокурор Синода князь А. П. Голицын. Деятельность преобразованного министерства развивалась в полном соответствии с его названием. Одной из первоочередных задач министерства стала ревизия учебного процесса. На следующий же год начался пересмотр учебных планов. При этом было признано необходимым направить народное воспитание «к водворению в составе общества в России постоянного и спасительного согласия между верой, ведением и властию…».

В 1819 году в связи с принятыми изменениями учебных планов во всех низших школах кроме уроков «закона Божия» были введены «Чтения из Священного писания». В низшей школе было запрещено преподавание естествознания. Сильнее всего пострадали учебные планы гимназии. Из гимназического курса исключались философские науки, начальные основания политэкономии, теория коммерции и технология. Особое опасение министерства вызывали университеты, которые признавались очагами революционной заразы. Искоренению ее должны были послужить решительные меры, предпринятые сначала в отношении Казанского университета и распространенные позднее на другие высшие учебные заведения — в Петербургском и Харьковском университетах, гимназии высших наук в Нежине и т. д. Ужесточившаяся политика в отношении просвещения, усиление цензурных репрессий, всевозрастающая полицейская слежка явственно обозначили реакционность правительственного курса.

События 14 декабря 1825 года, завершившие первую четверть XIX века, наложили неизгладимый отпечаток на последующий период. Опасение революционной крамолы определило направление внутренней политики, вызвало принятие мер не только чисто полицейского характера, как создание III отделения и корпуса жандармов, но и мероприятий, направленных на упрочение самодержавной власти — централизация государственного управления, кодификация законов, — а также укрепление классовой опоры царизма — дворянства. Это стремление к консервации основ феодального государства наглядно проявилось и в деятельности комитета 6 декабря 1826 года, и в реформах просвещения. Уже весной 1826 года министерство просвещения получило указание кардинально пересмотреть всю систему народного образования. Этим занялся специально созданный комитет устройства учебных заведений, деятельность которого так определялась министром просвещения Шишковым: «все вредное в преподавании и воспитании остановить, искоренить и обратить к началам, основанным на чистоте веры, верности и долге государю и отечеству».

Назначение нового министра просвещения С. С. Уварова знаменовало лишь укрепление реакционного курса. Воззрения Уварова были достаточно характерны для определенной части русского дворянства в первой половине XIX века. Разносторонне образованный человек, увлекавшийся литературой, автор ряда работ о Гете и классических древностях, участник литературных кружков, в том числе и «Арзамаса», где сблизился с Н. М. Карамзиным, В. А. Жуковским, Н. И. Гнедичем, братьями А. И. и Н. И. Тургеневыми, после 1825 года он полностью отходит от увлечений молодости и выступает как один из наиболее рьяных идеологов реакции, один из авторов так называемой теории официальной народности. Как едко писал А. И. Герцен: «При Александре он писал либеральные брошюрки по-французски, потом переписывался с Гете по-немецки о греческих предметах. Сделавшись министром, он толковал о славянской поэзии IV столетия, на что Кочановский ему заметил, что тогда впору было с медведями сражаться нашим праотцам, а не то что песнопеть о самофракийских богах и самодержавном милосердии». [12] Герцен А. И. Былое и думы. Собр. соч. В 8 т. М., 1975. Т. 4. С. 121. Став министром, Уваров призван был воплощать в жизнь идеологию николаевской России, прививать юношеству «истинно русские охранительные начала — православие, самодержавие и народность, составляющие последний якорь нашего спасения и залог силы и величия нашего отечества». Искоренение революционных идей, насаждение религиозного и верноподданнического мировоззрения, восстановление и укрепление сословного начала в обучении стало первоочередной задачей министерства просвещения.

Плодом деятельности комитета, просуществовавшего до 1835 года, явились: 1) устав гимназии и училищ уездных и приходских 1828 года и 2) университетский устав 1835 года. Сохраняя типы учебных заведений, созданные еще в 1804 году, устав 1828 года устанавливал их сословную принадлежность: в приходских училищах должны по преимуществу обучаться дети крестьян и мещан; в уездных — дети купцов, в гимназиях — дети дворян. В соответствии с этим определялся и учебный план заведений.

Перестройка системы образования была завершена «Положением об учебных округах», изданным в 1835 году, и «Общим уставом императорских российских университетов». «Положение» окончательно ломало ту структуру учебных заведений, которая была создана в 1804 году. Университеты лишались научно-методических и учебно-административных функций по отношению к низшим и средним школам возглавляемых ими округов. Отныне все учебные заведения округа находились под надзором и контролем попечителя, назначаемого министром просвещения.

Согласно уставу 1804 года собственно народное образование должно было осуществляться приходскими училищами, которые являлись первой, низшей ступенью общеобразовательной системы. Приходские училища образовывались как в городах, так и в деревнях при церковных приходах. В казенных деревнях ими ведал священник, в помещичьих — сам владелец имения. Учебный год в сельских приходских училищах был короче, чем в других школах, — от конца осенних до начала весенних полевых работ (приблизительно с сентября по март).

Но если содержание гимназий и уездных училищ по уставу 1804 года обеспечивалось государством, то приходские школы должны были открываться и функционировать на средства местного населения. В связи с этим приходские училища находились в плачевном состоянии, отсутствие средств препятствовало как возникновению, так и дальнейшей их работе. Действующие училища страдали от тесноты, от малограмотности учителей, отсутствия учебных пособий и учебников, ютились большей частью в непригодных для школ помещениях.

Часто сведения о якобы открываемых училищах не соответствовали действительности. Так, в 1810 году в новгородской епархии было заявлено о существовании 110 народных училищ, однако ревизия выявила их отсутствие. Такое же положение наблюдалось и в течение всей первой половины XIX века Исследователи истории народных училищ отмечали: «В действительности церковные школы или существовали только на бумаге, вырастая как грибы по требованиям епархиального начальства, или же в лучшем случае ученье в них происходило лишь изредка— когда священник или дьячок бывали свободны от своих духовных и хозяйственных занятий». [13] Фальборк Г., Чернолуский В. Народное образование в России. СПб., 1900. С. 33. Медленный рост низших училищ демонстрировался даже на примере Петербургской губернии, где в 1802 году (до устава 1804 года) было 2003 училища, в 1810–2482, а в 1824–1341. [14] Воронов А. Историко-статистическое обозрение учебных заведений Санкт-Петербургского учебного округа. СПб., 1854. С. 116.