Людмила Сараскина - Бесы: Роман-предупреждение

Ах, старое слово — бесовщина! Все стало гораздо запутанней и страшней… Ю. Трифонов, «Нетерпение» Россия «Бесам» не поверила. Либеральное и демократи ческое общество считало своим святым долгом ахать и ужа саться при одной мысли об «уродливой карикатуре» и «злобной клевете». За Достоевским было записано творческое банкрот ство, неспособность к объективному наблюдению, болезненное состояние духа. Его герои получили квалификацию манеке нов, маньяков, психопатов, роман в целом — нелестную аттес тацию госпиталя для умалишенных, галереи сумасшедших. Столь острая реакция либерально-демократической кри тики вряд ли была спровоцирована эстетическими соображе ниями. Негодование по поводу «самого слабого, самого неху дожественного» произведения Достоевского наверняка было бы не столь значительным, если бы не пункт скорее идейного, чем художественного плана. Насколько верно (похоже или непохоже) изобразил писа тель участников современного ему революционно-освободи- тельного движения — мимо этого вопроса действительно не мог пройти никто из критиков и читателей Достоевского. У всех на памяти был нечаевский процесс 1871 года. Все хорошо помнили речь адвоката В. Д. Спасовича о подсудимом: «Этот страшный, роковой человек всюду, где он ни останавли вался, приносил заразу, смерть, аресты, уничтожение. Есть легенда, изображающая поветрие в виде женщины с кро вавым платком. Где она появится, там люди мрут тысячами. Мне кажется, Нечаев совершенно походит на это сказочное олицетворение моровой язвы» (см.: 12, 204). Демократическая молодежь, познакомившись с материала ми процесса, спешила отмежеваться от «мистического кошма ра», искренне заявляла свое негодование по поводу теории и практики Нечаева. «В летние месяцы 1871 года, — писала впо-

325

следствии народоволка А. И. Корнилова-Мороз, — в окружном суде разбирался процесс нечаевцев; суд был гласный, и под робные отчеты о показаниях и речах печатались в газетах. Все наши с большим интересом следили за делом и старались попасть на заседания суда… Программа Нечаева, иезуитская система его организации, слепое подчинение членов кружка неведомому центру, никакой ровно деятельностью себя не проявившему, — все это нам, как «критически мыслящим лич ностям», отрицающим всякие авторитеты, было крайне анти патично. Отрицательное отношение к «нечаевщине» вызывало стремление устроить организацию на противоположных нача лах, основанных на близком знакомстве, симпатии, полном до верии и равенстве всех членов, а прежде всего — на высоком уровне их нравственного развития. Большая часть подсудимых возбуждала к себе наше сочув ствие, но поведение иных вызывало досаду: мы строго осужда ли их неискренность, желание получить свободу путем разных уловок и умолчаний о своем настоящем образе мыслей» 1. Кружковцы 1870-х годов, подвергая безусловному осужде нию принципы и методы Нечаева, стремились противопоста вить авантюризму нечаевщины нечто совершенно другое. Под воздействием отрицательного впечатления, полученного от процесса, революционная молодежь переориентировала свою деятельность на распространение образования, пропаганду книг. Один из кружковцев, занятых «книжным делом», Н. А. Ча рушин, писал о порядках, установившихся в кружке: «Органи зованный по типу совершенно противоположному нечаевской организации, без всяких уставов и статусов и иных формаль ностей, он покоился исключительно лишь на сродстве настрое ний и взглядов по основным вопросам, высоте и твердости мо ральных принципов и искренней преданности делу народа, из чего, как естественное следствие, вытекали взаимное дове рие, уважение и искренняя привязанность друг к другу» 2. Еще более выразительно о тенденциях антинечаевского движения вспоминал П. А. Кропоткин: «В 1869 году Нечаев попытался организовать тайное революционное общество из молодежи, желавшей работать среди народа. Но для достиже ния своей цели он прибег к приему старинных заговорщиков и не останавливался даже перед обманом, чтобы заставить членов сообщества следовать за собою. Такие приемы 1 Корнилова-Мороз А. И. Перовская и кружок чайковцев. — В кн.: Революционеры 1870-х годов. Л., 1986, с. 76–77 2 Революционеры 1870-х годов, с. 14–15.

326

не могут иметь успеха в России (!), и скоро нечаевская организация рухнула. Всех членов арестовали; нескольких лучших людей из русской интеллигенции сослали в Сибирь, прежде чем они успели сделать что-нибудь. Кружок саморазвития, о котором я говорю, возник из желания противодействовать нечаевским способам деятельности. Чайковский и его друзья рассудили со вершенно верно, что нравственно развитая личность должна быть в основе всякой организации, независимо от того, какой бы политический характер она потом ни приняла и какую бы программу деятельности она ни усвоила под влиянием собы тий… Наш кружок оставался тесной семьей друзей. Никогда впоследствии я не встречал такой группы идеально чистых и нравственно выдающихся людей, как те человек двадцать, ко торых я встретил на первом заседании кружка Чайковского. До сих пор я горжусь тем, что был принят в такую семью» 1. Именно неприязнь к Нечаеву и нечаевщине заставила Н. К. Михайловского возмутиться романом «Бесы»; но при этом критик упрекал Достоевского не в карикатуре на нечаев- цев, а в неоправданно широких, по его мнению, обобщениях: «Нечаевское дело есть до такой степени во всех отношениях монстр, что не может служить темой для романа с более или менее широким захватом. Оно могло бы доставить материал для романа уголовного, узкого и мелкого, могло бы, пожалуй, занять место и в картине современной жизни, но не иначе как в качестве третьестепенного эпизода» 2. Ссылаясь на то, что не- чаевщина нехарактерна для русского общественного движе ния, что она составляет «печальное, ошибочное и преступное исключение» 3, революционная молодежь клялась, что никогда не пойдет по этому губительному следу, ни в коем случае не бу дет строить революционную организацию по типу нечаевской, не станет прибегать для вовлечения в нее людей методами Не чаева. Отрекаясь от нечаевщины, общество отворачивалось и от романа Достоевского. Вопрос стоял так: мы, которые так от крыто заявляем о своем неприятии нечаевщины, не хотим ви деть себя в персонажах «Бесов», мы — другие. Те же, кто изображен в «Бесах», действующие лица злобного памфлета, уродливые марионетки, ничего общего не имеют с настоящими революционерами, и никогда деятели движения не смирятся с 1 Кропоткин П. А. Записки революционера. М., 1966, с. 272–273. 2 Михайловский Н. К. Литературные и журнальные заметки. — «Отечественные записки», 1873, № 2, отд. II, с. 323. 3 Там же, с. 331.