Джудит Левин - Вредно для несовершеннолетних

Они также разделяли и общие тревожности. И у прогрессивных сексуальных педагогов, большинство из которых сами были родителями, тоже были тревожности. Шутка, популярная среди них в середине 1990–х годов, говорила сама за себя:

Вопрос: Кто такой консерватор?

Ответ: Либерал с дочерью–подростком.

Только–Воздержание: страх и свобода

Согласно популярному руководству «Sex Respect», написанному консервативной христианкой, вот лишь некоторые из опасностей внебрачного секса:

«Беременность, СПИД, чувство вины, герпес, разочарование родителей, хламидиоз, неспособность сконцентрироваться в школе, сифилис, смятение, аборт, свадьба «под дулом пистолета», гонорея, эгоизм, воспалительные заболевания таза, разбитое сердце, бесплодие, одиночество, рак шейки матки, бедность, потеря самоуважения, потеря репутации, «использованность», самоубийство, злоупотребление веществами, тоска, утрата веры, собственническое отношение к людям, затруднения в общении, изоляция, уменьшенная способность приобретать друзей, бунт против прочих семейных стандартов, отчуждение, потеря самообладания, недоверие к [противоположному] полу, восприятие людей как сексуальных объектов, трудности с формированием долговременных привязанностей, разнообразные другие заболевания, передающиеся половым путем, проявления агрессивности по отношению к женщинам, внематочная беременность, сексуальное насилие, утрата чувства ответственности перед другими людьми, утрата искренности, ревность, депрессия, смерть.»

«Печаль, а не счастье, порождает подростковый секс», — провозглашает брошюра, изданная той же компанией, а «подростковый секс порождает печаль». В программе «Безопасный секс», продаваемой политически влиятельным, выступающим за воздержание и против права на аборт Медицинским институтом полового здоровья (MISH), красуются семьдесят пять полноцветных слайдов пораженных болезнями половых органов. А в фильме «Второго шанса нет» школьница спрашивает школьную медсестру: «Что если я захочу заняться сексом до того, как выйду замуж?» Та отвечает: «Ну, я думаю, тебе просто придется быть готовой к тому, что ты умрешь». Не просто так сторонники всеобъемлющего сексуального образования называют подобные программы основанными на страхе.

Но у авторов программ только–воздержания была проблема с тем, чтобы им верили. Каждый мальчик и каждая девочка знают, что их мама и папа, если они были такими, какими были 90 с лишним процентов представителей послевоенного поколения (поколения «бейби–бума»), «делали это» до того, как поженились, принимали противозачаточные таблетки, имели аборты и остались после всего этого живыми, здоровыми и, насколько можно судить, невредимыми (если только добрачный секс не привел к облысению и невосприимчивости к приличной музыке). Чтобы преодолеть скепсис потенциальных потребителей, преподавателям воздержания нужно было не только внушать ребятам причину бежать от соблазнов секса; им пришлось направлять их также на что–то такое, к чему стоит стремиться. Поэтому, веря в то, что подростковый секс является формой саморазрушения, «только–воздержатели» (они же активисты движения за запрещение абортов) просят ребят «выбрать жизнь» (активисты движения за сохранение права на аборт называют себя «борцами за право выбора» (Pro Choice), а активисты движения за запрещение абортов в пику им называют себя «борцами за жизнь» (Pro Life) - прим. перев.) - не обязательно их текущую жизнь, но лучшую жизнь в будущем. «Нашей целью должно быть внушить [им] надежду на их будущее: будущий брак, мужа или жену, семью», — гласят методические рекомендации MISH (не сильно отличаясь в этом от Мэри Калдерон, выступавшей перед студентками Колледжа Вассара).

Таким образом, используя попеременно то мрачный, то воодушевляющий стиль, христианские программы учат школьников бороться с вожделением. Это задача, вполне достойная самого блаженного Августина. «Некогда в юности я сгорал от желания найти удовлетворение в адских удовольствиях, — признавался измученный богомолец. — Если бы только кто–то мог обуздать мое расстройство». Воздержание — это не легко, но цель достижима, подбадривают «только–воздержатели». А если у тебя не получилось с первого раза, тебе дают второй шанс: ты можешь дать обет «вторичной девственности». Если бы только у Августина был курс «Sex Respect». Имея такой вариант, он, вполне вероятно, смог бы разрешить свою знаменитую дилемму: страстное желание быть целомудренным, но не теперь.

Конечно, как и юный Августин, современный тинейджер обычно не думает так далеко вперед. Когда не срабатывает ни кнут, ни пряник (болезни и смерть кажутся невероятными, а будущее счастье призрачным и отдаленным), должно быть какое–то более сладкое, более непосредственное обещание, которым можно помахать прямо перед подростковым носом. Адвокаты целомудрия придумали золотое колечко, которое блестит как для ребят, так и для их родителей: «свобода».

«Половое воздержание в подростковом возрасте дает свободу развить уважение к самому себе и к окружающим, использовать свою энергию для достижения жизненных целей, для творческого выражения собственных чувств, для развития необходимых навыков общения, умения ценить самого себя, для достижения финансовой устойчивости перед обзаведением семьей и для установления большего доверия в браке», — пишет MISH. Одна из версий «Sex Respect» имеет подзаголовок «Выбрать истинную половую свободу». А «Teen–Aid» утверждает: «Оставляя секс на потом, ты получаешь свободу».

Единственная «свобода», оставленная в этих текстах для скепсиса, — это «репродуктивная свобода», которую авторы «Teen–Aid» поместили в кавычки и, отмечая феминистское происхождение этой идеи, перечисляют ее в списке «мифов добрачного секса», которым школьников призывают бросать вызов. (« Подумай: Кто каждый месяц с беспокойством ждет очередного менструального цикла? Чей образ жизни круто изменен?») «Мужчинам» дают указание хорошенько взвесить: «Где свобода в том, чтобы беспокоиться, не забеременела ли девушка?» Как и обычно в «преподавании воздержания», гендерно–нейтральные «тяготы секса» признаются, но требования гендерного равенства отвергаются, даже опорочиваются — здесь подразумевается, что феминистки борются за «пирог в небе» (pie in the sky — в английском языке символ глупой, несбыточной мечты; ср. «журавль в небе») и что для «мужчин» самое благоразумное — соблюдать свою патерналистскую обязанность перед «девушками» путем уважения их чистоты.

Идея свободы, парящая, словно ария над остинато сексуальной опасности, была блестящим рекламным ходом, резонирующим с одной из главных тем американской истории и рекламы. Свобода может означать что угодно — от всеобщего избирательного права до двадцати семи сортов напитка Snapple, а несвобода — что угодно от рабовладения до дискомфорта, испытываемого от недостаточно тонких гигиенических прокладок. Но, как говорила женщинам, чьи жизни были посвящены производству детей для правящих классов, тетушка Лидия в дистопически–футуристическом романе Маргарет Этвуд «Рассказ служанки»: «Есть два вида свободы. Свобода на и свобода от». Имея в виду демократический, отмеченный равенством полов период, предшествовавший тоталитарной теократии, живо напоминающей ту, установить которую, вероятно, не отказались бы в Соединенных Штатах радикальные христиане, Лидия говорит: «В дни анархии — то была свобода на. Теперь же вам дают свободу от. Не недооценивайте ее». Рассказчица, хотя то и дело прячется за страх, который уже успела отчасти внушить ей защита тетушек, тоскует по сбивающей с толку, но пьянящей «свободе на».