Жак Эргон - Повседневная жизнь этрусков

От усыпальницы к усыпальнице прыжки и жесты приобретают все большую свободу, и на великолепной росписи из гробницы Триклиния флейтист и кифаред сами пускаются в пляс среди кустов волшебного сада. Возможно, прыжки не такие неистовые, жесты более сдержанные, головы наклонены чуть меньше. Но классицистическая строгость исходит от художника, танцоры же по-прежнему охвачены дионисийским опьянением.

Рим, уже переманивший к себе этрусских флейтистов, в 364 году до н. э. призвал и танцоров. Тит Ливий, прибегая к прелестной литоте, пишет, что в них ценили «движения, не лишенные изящества», — motus haud indecoros {597} 597 Liv, VII, 2,6. . Он же сообщает нам этрусское название плясунов — ister , принявшее в латинском языке форму histrio и, в конце концов, ставшее известным нам словом «гистрион». На латыни их также называли ludii . Однако главное их искусство по-прежнему заключалось в прыжках трипудия. Овидий в «Науке любви» {598} 598 Ov.AA,I, 111. анахронично упоминает об играх во времена Ромула, когда состоялось похищение сабинянок, увлеченных зрелищем пляски и не подозревавших об опасности:

В «Куркулионе» Плавта влюбленный Федром исполняет серенаду перед домом своей возлюбленной и обращается к крюкам дверных петель, чтобы они выпрыгнули и позволили ему войти:

Когда этрусские танцоры прибыли в Рим, их пляски, должно быть, имели такой же эффект, какой произвел «Русский балет» на французскую публику в 1911 году, и их скачки казались не менее поразительными, чем прыжки Нижинского.

Спорт тоже был частью игр, устраиваемых на похоронах или в честь богов, и здесь этруски опять проявили себя прилежными учениками греков и учителями римлян. Традиции соблюдались четко: Тарквиний Старший, едва взойдя на престол, после первой же своей победы устроил игры, куда более роскошные и лучше организованные, чем при его предшественниках. «В качестве места для их проведения он выбрал Большой цирк, разместил сенаторов и всадников в ложах на высоте двадцати локтей и устроил Римские игры, где были и скачки, и кулачные бои, традиции которых были привезены им из Этрурии» {600} 600 Liv, I,35,9. . Событие это произошло, скорее всего, в конце VII века до н. э. А во времена Цицерона знатные этруски еще держали конюшни со скаковыми лошадями: Авл Цецина, наследник одной из известнейших семей «лошадников» из Волатерры, участвовал в гонках квадриг в Большом цирке. Он привозил с собой в Рим ласточек и выпускал их, чтобы сообщить о результатах состязаний своим друзьям: птицы возвращались в свои гнезда, будучи окрашены в цвета партии, которая одержала победу {601} 601 Pl. N. H,X, 71. .

Изобразительные источники дают нам понять, какое важное место в жизни этрусков занимали гимнасий, стадион и ипподром. 26 марта 1958 года на территории Тарквиний нашли новую гробницу с фресками, которую тотчас назвали «гробницей Олимпийских игр» в честь тех игр, что проводились в Риме и успех которых словно предсказывали эти росписи, открытые благодаря фотографическому зонду инженера Леричи {602} 602 Bartoccini R., Lerici C.M., Moretti M. La tombe delle Olimpiadi. 1959. . На фресках, нанесенных на стены около 525–520 годов до н. э., изображены все основные виды соревнований, составлявших программу античных игр: метание диска, прыжки, кулачный бой, а главное — состязания в беге. На правой боковой, стене три атлета несутся к цели. Их единственная одежда — легкая набедренная повязка, все трое работают руками в ритм шагов, но различаются между собой тем, что первый и третий носят любопытные остроконечные бородки, а также тонко переданным выражением лица — уверенным, упорным и смирившимся, в порядке финиширования.

С левой стороны изображено еще более впечатляющее состязание четырех биг, колесниц, запряженных парой лошадей, которые тоже находятся у самого финишного столба, но не на ровной арене цирка, а за городом. Возничие одеты в голубые или красные туники, однако в эти же два цвета попеременно окрашены лошади и колесницы, что говорит лишь о вкусе художника, а вовсе не о том, что они принадлежат к разным командам, как при Римской империи и даже, как мы уже видели, во времена Цецины. Интересная деталь, доселе нам неизвестная: вожжи завязаны за спиной у возничего, образуя огромный узел. Каждый с удвоенной силой погоняет лошадей. Первый, который уже победил, оборачивается, чтобы оценить, насколько он оторвался от соперников; третий обходит второго слева; четвертая колесница только что опрокинулась: одна лошадь упала на спину, вторая взвилась на дыбы, возничего отбросило назад, а три женщины, оказавшиеся свидетельницами катастрофы, схватились руками за голову и кричат от ужаса. Другие росписи из Тарквиний выполнены с большим вкусом и мастерством, но эта ценна своим необычайным динамизмом, чувством юмора и изобретательностью, с какой этрусский художник интерпретирует греческую традицию, передавая увиденное им в жизни.

Если бы злосчастный возница на перевернувшейся колеснице управлял не бигой, а квадригой, то его можно было бы назвать Ратуменной. Это этрусский возничий, о котором Плутарх и Фест {603} 603 Plut, Publ, 13,4; Fest, 340 L; Hubaux J. Bull. de l’Acad. royale de Belgique, XXXVI, 1950. P. 351 sq; Gagé J. Bull. de la Fac. des Lettres de Strasbourg, XXXI, 1953. P. 163 sq. рассказывают чудесную историю, случившуюся примерно в то же время, когда была построена гробница Олимпийских игр. Он принадлежал к знатному роду: это доказывает, что, как и в архаической и классической Греции, спортом — во всяком случае его благородными видами — занимались любители, а не профессионалы, люди высокого происхождения, а не рабы.

В то время между Римом и Вейями возник спор из-за терракотовой квадриги, которую Тарквиний Гордый заказал в мастерской этрусского города, чтобы увенчать ею храм Юпитера Капитолийского, но власти Вей не хотели отдавать этот шедевр из-за чудесного знамения, говорившего о том, что он обеспечит Риму верховенство. Ратуменна, выиграв гонки в Вейях, получил венок победителя и шагом выезжал на своей колеснице с арены, как вдруг лошади испугались и понесли. Не слушая поводьев, они галопом помчались к Риму и остановились только на Капитолии, сбросив на землю возницу, который дал свое имя воротам Ратуменны.