Андрей Максимов - Многослов-2, или Записки офигевшего человека

Продолжим про культуру.

Выдающийся филолог Юрий Лотман написал, как отрубил: «Культура – это память». И дальше – замечательные слова: «Вечное всегда носит одежду времени, и одежда эта так срастается с людьми, что порой под историческим мы не узнаем сегодняшнего, нашего, то есть, в каком-то смысле, мы не узнаем и не понимаем самих себя».

Другими словами, но, по сути, про то же самое говорят авторы современной книги «Культурология» (изд-во «Питер», 2008 г.): «Культура – это мир смыслов, которые человек вкладывает в свои творения и действия». Сказано красиво. Всё, во что человек вкладывает смысл, – то и есть культура . Но тогда что ж получается, простите: война – тоже культура? Ведь в нее человек смысл вкладывает всенепременно. И действия террористов – культура? В общем, так выходит, что культура – это всё, кроме действия маньяков. Потому что во все свои творения и действия человек какой-нибудь смысл да вкладывает.

Тогда приходится признать, что культура есть мир артефактов . Страшного слова «артефакт» бояться не надо, поскольку обозначает оно все то, что создал человек. Дорога, по которой прошло человечество, – это дорога культуры, дорога артефактов, дорога смыслов .

Господь Бог создал человека и природу. Все остальное – дело рук человечества, и это все остальное – и есть культура. Вы представляете, как получается? Есть то, что создано Господом, а все остальное – культура.

Поэтому культура – это познание как одного человека, так и человечества в целом. «Скажи мне, какова твоя культура, и я скажу – кто ты». Эти слова можно обратить как к отдельному человеку, так и к государству, и к эпохе.

Поняв культуру времени, мы можем понять и само время .

Если в XIX веке человек говорил про некую даму: «Она противная секретарша», то собеседнику не пришло бы на ум воскликнуть: «Чья?» Потому что в XIX веке женщины не служили и их нередко называли по должностям мужчин: «генеральша», «бригадирша», «секретарша».

В XVIII веке идеалом красоты считалась женщина полная, 90–60–90 – эти нынче модные размеры никого не привлекали. Вот и Екатерину Великую мы представляем себе женщиной дородной, не думая о том, что она просила портретистов – впрочем, просьба царицы – приказ! – прибавить ей дородности, ну, чтобы соответствовать эталонам красоты эпохи. Кстати, среди женских портретов того времени вы не вдруг отыщете худую даму, а все потому, что портретисты хотели угодить заказчикам и заказчицам.

Когда та же Екатерина отменила обращение: «Вашего Императорского Величества всепокорнейший раб» – не нравилось ей слово «раб», это воспринималось как признак европейской культуры императрицы. А то, что в это же самое время в России существовали крепостнические гаремы – о них очень интересно написано в книге Ю.М. Лотмана «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века), – никого не возмущало, поскольку гаремы эти лежали в рамках культурных традиций того времени.

Поэтому мне лично очень нравится то определение культуры, который дал наш великий ученый, кстати, в области культуры авторитет непререкаемый – Дмитрий Сергеевич Лихачев: «Культура человечества– это активная память человечества, активно же введенная в современность».

Относится это определение, замечу, не только ко всему человечеству в целом, но и к каждому его представителю в отдельности. Можно сказать, что культура отдельного человека – это активная память о нем его близких, активно введенная в их нынешнюю жизнь .

Все мы создаем не только общую культуру своего времени, но и свою частную культуру. Звучит, наверное, странно и непривычно, но факт: каждый человек есть носитель культуры . Может быть, наша жизни была бы чуть иной, если бы мы именно так к ней и относились. Представляете, каждый человек – каждый! – имеет шанс создать памятник культуры своей эпохи.

Любой… Я не знаю… Скворечник… Рисунок… Я уж не говорю о личном дневнике… Короче, все, что создано нами, лет через 200–300, а то и раньше может оказаться памятником культуры! Когда не так давно в Москве сгорел Манеж, на месте пожарища начались раскопки, и, в частности, был найден стальной меч XIV века. Вряд ли тот, кто ковал его, думал, что создает памятник культуры, а вот ведь как вышло!

Если мы договоримся, что культура – это дорога, по которой шагает человечество, то мы все не просто идем по ней, мы ее торим . Мы – творцы этой дороги, без нас бы ее просто не существовало. Мы оставляем те артефакты, по которым потомки будут судить о нашем времени.

Очень часто под понятием «культура» мы на самом деле имеем в виду «искусство» и успокаиваем себя тем, что такое возвышенно-специфическое слово к нам не имеет никакого отношения. Однако каждый, подчеркиваю – каждый человек создает вокруг себя некоторое культурное пространство. Даже если оно, по сути, безкультурно, это дела не меняет: значит, такое получается культурное пространство – безкультурное. В этом смысле мы все – если не деятели культуры, то уж, во всяком случае, делатели ее.

Вот деятелей культуры помнят по их шедеврам. Если деятель культуры – и здесь уже с полным правом можно сказать: или искусства – создал нечто гениальное, в памяти людей этот шедевр и остается. Культура как синоним искусства оставляет в памяти человечества лишь самое главное.

Скажем, нам глубоко плевать, что некоторые музыковеды до сих пор обвиняют Моцарта в плагиате, считая, что он использовал мелодии ныне забытого итальянского композитора Паскуале Анфосси. Несмотря на то, что весь мир борется нынче с курением, мы не станем любить меньше баснописца Крылова за то, что он выкуривал до 50 (!!!) сигарет в день. Нетрадиционная ориентация Чайковского никак не влияет на восприятие его произведений.

Нам не важно, что Гоголь был ужасным неряхой, ненавидел мыть руки и нередко ходил в запачканном платье и грязном белье.

Разве имеет для нас значение, что большинство исследователей считают: Льюис Кэрролл умер девственником, хотя всю жизнь любил проводить время с маленькими девочками и однажды даже записал в своем дневнике: «Я люблю детей (только не мальчиков)»? В историю культуры Кэрролл вошел как автор «Алисы», все остальное – несущественные детали.

Вы знаете, кто такой Франсуа-Мари Аруэ? Не ройтесь в памяти – не вспомните все равно. А кто такой Вольтер, вам известно? Разумеется. Так вот хочу сообщить вам полное имя Вольтера: Вольтер де Франсуа-Мари Аруэ. Это аристократическое «де Вольтер» 24-летний писатель самолично прибавил к своему имени после шумного успеха его трагедии «Эдип» на сцене «Комеди Франсез». Подумал Аруэ: «Я такой талантливый, надо бы назваться аристократом», и назвался. Не до конца скромный поступок. И что? Имя Вольтера прославлено в веках!