Андрей Максимов - Многослов-2, или Записки офигевшего человека

Восприятие литературы – процесс глубоко субъективный. На вопрос: «Что есть литература?» – каждый отвечает для себя сам. Один читатель с восторгом погружается в мир Достоевского, а другой – в мир детектива. Один черпает для себя что-то важное из Пушкина, а другой, простите, – из любовного романа. Увы, нельзя не признать, что одних наших сограждан развлекает и воспитывает то, что для других наших сограждан кажется синонимом пошлости и бессмысленности. А то, в чем вторые видят живой мир, первым представляется скукой и, простите, отстоем.

И это – нормальное положение вещей. Нет и не может быть такого произведения литературы, которое было бы живым и необходимым для всех. Сейчас невозможно себе представить, что не принимали даже великого Шекспира! Его постоянно ругали за нарушение заповедей Аристотеля о единствах времени, действия и места. Вы можете себе представить, что некоторые его пьесы – например «Король Лир» и «Антоний и Клеопатра» – даже переписывали, чтобы не были они так трагичны.

Конечно, книги влияют на людей. Иначе бы их не запрещали, не сжигали на площадях. Скажем, лишь в 1966 году Ватиканский собор отменил «Index Librorum Prohibitorum» – список запрещенных книг, просуществовавший чуть более – внимание! – четырех веков. Первый список вышел в 1559 году, после чего регулярно пополнялся. Ватикан запрещал таких писателей, как Спиноза, Вольтер, Бальзак, Декарт, Золя, Лафонтен…

Во Франции книги маркиза де Сада были под запретом в течение 150 лет! Сейчас молодым людям трудно поверить, что в СССР долгое время не издавались не только книги писателей-эмигрантов, но и, скажем, стихи Есенина и романы Ильфа и Петрова. А как мы, россияне, обошлись с теми русскими писателями, кто получил Нобелевскую премию? Во всем мире гордятся сочинителями, получившими эту высшую литературную премию.

А у нас – что? Бунин и Бродский были просто запрещены, вычеркнуты из советской жизни. Пастернак унижен, а его роман «Доктор Живаго» долгое время находился под запретом. «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына мое поколение читало под подушкой в зарубежном издании. Из всех нобелевских лауреатов по литературе мы гордились лишь Шолоховым, впрочем, не переставая спорить: а он ли, собственно, написал тот роман, за который получил Нобелевскую премию?

Коль скоро во все времена запрещают книги – значит, они на людей влияют . Правильно?

Правильно. Но все равно остается вопрос: не преувеличиваем ли мы значение литературы?

По опросу ВЦИОМ, 40 % наших сограждан не могут обойтись без телевидения и лишь 21–22 % – без книг. Столько же, к слову, не мыслят своей жизни без курения и вкусной еды. Что же читают наши сограждане? 23 % предпочитают детективы и фантастику, 11 % – научно-популярную и мемуарную литературу, 10 % – русскую классику и лишь 2–3 % – книги на религиозные и философские темы.

Очевидно, что нынче упал интерес к «изящной словесности». Из того же опроса следует, что наедине с книгой проводят свой досуг 27 % россиян, а чтению газет и журналов отдают свободное время – 42 %.

Наверное, можно сказать, что сегодня литературой стали кино и телевидение. Это плохо лишь в том смысле, что книга предполагает гораздо большее сотворчество, если угодно – соавторство, нежели, скажем, кино. Любой читатель как бы становится режиссером той книги, которую читает, с помощью писателя создает тот самый мир, о котором говорил Александр Кабаков. Кино этот мир показывает очень зримо и явно. Тут уж не до соавторства, просто – иди и смотри. Переживай, страдай, плачь и проч. и проч. От тебя требуется включение эмоций, фантазия при этом может оставаться выключенной.

Не устану повторять, что и произведения искусства, и произведения литературы дают ответы только тому человеку, в душе которого есть вопросы . Если у человека, условно говоря, есть вопросы к Достоевскому – он найдет у великого писателя ответы. Если нет – не стоит их и искать.

Конечно, литература должна воздействовать и воспитывать. Кто спорит? Но не стоит забывать и еще одну, тоже очень важную задачу литературы (как, впрочем, и искусства): облегчать людям жизнь. А то ведь как посмотришь «с холодным вниманием» на человеческую историю, так убедишься легко: людям всегда было жить тяжело. Всегда. Во все времена и во все эпохи. Литература и искусство – то, что всегда им помогало. И не всегда отвечая на важные и сущностные вопросы. Иногда и просто развлекая – что тут стыдного?

Кстати, само слово «роман» – самый главный жанр литературы, знаете, откуда взялось? История такая. В V веке германские племена вторглись в западные провинции Римской империи. Они отказались от своего родного языка в пользу латыни. Ну что значит, отказались? Говорили на латыни, но разбавляли ее словами из родной речи. Так возникла группа романских языков, главные среди которых – испанский, итальянский и французский. Важные ученые мужи продолжали писать на латыни, а для плебса сочиняли на романских языках всякие невероятные истории про драконов, рыцарей и любовные похождения. Их-то и стали называть «романы». То есть романы – это то, что изначально писалось для развлечения простых людей . Это тоже неплохо помнить, когда мы с маниакальной настойчивостью говорим о том, что литература-де непременно должна серьезно, я бы сказал, судьбаобразующе влиять на людей.

Впрочем, не исчезает ли книга (в том числе и роман) в своем классическом виде? На Франкфуртской книжной ярмарке 2008 года менее половины книг были представлены в привычном печатном варианте. Остальные – в электронном. Так, может быть, вообще эти самые сброшюрованные листочки умрут?

Не исключено.

Замечу, к слову, большую часть своей истории человечество жило без печатных книг и, надо сказать, неплохо себя чувствовало. А что до понимания добра и зла, то, пожалуй, даже самый закоренелый оптимист не скажет, что человечество после появления печатных книг подобрело. О том, что происходит, скажем, с моралью, мы поговорим в свой черед, однако есть ощущение, что, вопреки всеобщей грамотности, и в Европе, и в Америке, и у нас в стране мораль не сказать, чтобы выросла.

– Вы что, автор, против литературы?

– Да вы что, читатель, как можно, если я сам ею занимаюсь всю жизнь!

Мне лично – никому не навязываю – не нравится «сакральное» отношение к книге. Восприятие литературы – дело глубоко субъективное и индивидуальное. Тут ничто не стыдно. Не стыдно даже вовсе не читать. Нечитающий человек просто лишает себя одного из занятий, которое нам – людям читающим – представляется замечательным. Вот и все, собственно.

Мне кажется, что, когда дело касается литературы, каждый сам вправе решать: хочет ли он лечь с книжкой вечерком под теплый пледик и перелистывать странички или ему приятней читать ее на экране компьютера? Ровно так же каждый сам для себя решает: хочет ли он просто развлекаться подобно римскому плебсу или все-таки для него «книга – больше, чем жизнь».