Фулканелли - Философские обители

Вспомним слова Иоанна Крестителя, ясно указующие на два широкомасштабные очистительные процесса (наброски из полупустой папки, оставшиеся от важного труда, сокрытого от нас Фулканелли, свидетельствуют в конце Философских обителей о том, как высокая вероятность этих страшных событий сначала привлекла Философа, а затем замкнула уста Адепту):

«Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мной сильнее меня, я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнём» (Матф. 3:2).

Не кроется ли здесь учение о хилиазме; загадочное схематическое изложение учения, воспроизведённое нами в Двух алхимических жилищах, оставили среди других надписей на стенах Шинонского донжона тамплиеры. Хранители этого знания были герметические Философы, не последний среди которых Жан Лальман — автор барельефов в своём очаровательном особняке (hôtel) в Бурже. В домашней часовне этого архитектурного шедевра раннего Ренессанса в одном из квадратов потолка показана армиллярная сфера как бы в длинных языках пламени, поднимающихся из своеобразного огромного очага. Над этим изображением широкая, изящно развёрнутая лента, указующая, хотя и без надписи, прежде всего на скрытый смысл картины. Это дало повод Фулканелли перед тщательным разбором сакрального смысла скульптур в Дампьер-сюр-Бутонн порассуждать со знанием дела о значении филактерии.

Огонь, охвативший Птолемеев шар снизу, представляется нам одновременно и небесным, и магнетическим, так как при видимом отсутствии топлива он распространяется из некоей невидимой точки внешнего Мира.

С обеих сторон от огня — пухлые крылатые младенцы, носители принципа правосудия, как и справа — один из ангелов Апокалипсиса, трубящий в трубу, раздувая щёки. Маленькие Эроты воплощают также жизнетворное начало, однако их не знающий промаха лук с оборванной тетивой, как бы перечёркнутый филактерией в соседнем кессоне, свидетельствует, что на какое-то время они будут отстранены от исполнения своих верховных функций.

Подобным же образом библейский Бог ломает лук народу Израиля, подвергает народ наказанию (conteram arcum Israël).

Из оставшихся записок Мастера — не из числа бумаг, касающихся сугубо алхимической области и использованных полностью, как мы писали ещё более двадцати лет назад, — мы узнали, что в Северном полушарии будет пожар, а в Южном — наводнение. Мы бы не догадались, что Жан Лальман показал нам именно Южный полюс во власти мирового пожара, если бы не знали, что он хотел представить в образах кабалистический смысл соответствующего слова. Суть тут не в самом двойном катаклизме, как можно было бы подумать, а в его причине — ужасном землетрясении. Французское слово bouleversement (потрясение, сотрясение) буквально означает versement de la boule (опрокидывание, перевёртывание шара), то есть перевёртывание двух концов оси, или полюсов, которые внезапно меняются местами.

В двух следующих кессонах Адепт выразил алхимическую и циклическую связь двух противоборствующих элементов, участвующих в одном и том же процессе. Это ещё один ангелочек, столь же упитанный, как и предыдущие, который держит в центре сверкающего как солнце очага раковину святого Иакова — священное вместилище алхимической воды; и затем прикреплённое под лентой кропило, из которого на языки пламени, зажжённые также без какого бы то ни было топлива, падают крупные капли.

Огонь Адепт из Буржа изобразил как истинный Посвящённый, знающий всё о судьбах Мира. Более натуралистично сверхъестественная сущность огня представлена на одном современном плакате Управления электрохозяйства Франции. Мы сочли возможным сделать это замечание, хотя кому-то оно, вероятно, покажется надуманным и неуместным. Этот странный, в изобилии уснащающий стены призыв к бережливости не соответствует своей предполагаемой роли, сомнителен они с чисто рекламной точки зрения, однако плакат поражает своей суровой философской мощью. Искрящаяся голубая влага, хлынувшая из космических глубин — с верхнего края цветного изображения, осветив киммерийские сумерки межзвёздных пространств, спускается и достигает северной части Земного шара в самом низу композиции.

Хотя тут нет водной массы, омывающей Южное полушарие, общая картина впечатляет даже больше, чем обелиск в Даммартен-су-Тижо, со всей присущей ему символикой воспроизведённый на рисунке Жюльена Шампаня, — один из самых веских доводов, заимствованных Фулканелли из области пластических искусств в поддержку своего тезиса. Как и обещали, мы написали несколько строк на эту тему — предмет человеческих тревог и надежд. Мы их подкрепим теперь изречением, которое находим под вторым рисунком уже упоминавшегося Typus Mundi; в этом изречении указывается на оберегаемый плод с Древа Познания как на единственную причину самых тяжких человеческих страданий в том случае, когда плод срывают, игнорируя вечные законы Философии. Результат — скорбное событие, когда два мировых бедствия одновременно обрушиваются на Землю и опустошают по отдельности каждую её половину: «Так созрело для повальной беды единственное в своём роде яблоко».

SIC MALUM CREVIT UNICUM IN OMNE MALUM

Эжен Канселье

Савиньи, февраль 1958 г.

Под философской обителью Фулканелли понимал всякое символическое вместилище герметической Истины, независимо от его природы и размеров. Например, крохотную изящную вещицу в витрине, живописную деталь на листе или картине, архитектурный памятник или какую-либо его часть, развалины, жилище, замок или церковь, взятые во всей их целостности.

Составляя единство с Тайной соборов, Философские обители нуждались, тем не менее, уже не в рисунках Жюльена Шампаня, а в фотографиях самих изначальных образцов. Среди последних многие, увы, в большей или меньшей степени разрушены, другие — что ещё хуже — стёрты с лица земли союзническими бомбардировками, военной целесообразности которых не было никакой. Показательным примером столь удручающих событий служит уничтожение древней части Лизьё вместе с бесценной усадьбой. Правда, счастливо уцелела торговая базилика, особенно знаменитая своим куполом, гармонически сочетающаяся с привычной обстановкой больших парижских магазинов.

Для нас, работающих у печи сухим способом, самая скромная, но и самая великолепная философская обитель — Вифлеемская пещера, где Дева Мария родила божественное Дитя. Их подземное пристанище было глубоким, там никогда не бывало светло и царила темень, так как свет снаружи туда не проникал — lux non fuit unquam sed semper tenebræ, quia lumen diei penitus non habebat [8] Liber de ortu Beatæ Mariæ & Infantia Salvatoris. — Книга о Родах Блаженной Марии и о Детстве Спасителя . .