Григорий Гуковский - Слово о полку Игореве

К счастью, Мусин-Пушкин с помощниками успел сделать два важных дела. В 1790-е годы для императрицы Екатерины II была подготовлена специальная копия. В 1800 году появилось издание “Слово о полку Игореве” под измененным в духе классицизма заглавием: “Героическая песнь о походе на Половцов удельнаго князя Новагорода-Северскаго Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия, с переложением на употребляемое ныне наречие”.

Таким образом, екатерининский список и первое издание — два источника, благодаря которым мы знаем “Слово”.

Они отличаются друг от друга. Людям, которые готовили издание и делали список, пришлось разбить сплошной текст писца на слова и предложения, заменить некоторые буквы и расшифровать сокращения, то есть приспособить рукопись к языковым нормам XVIII века. В результате этой работы в “Слове” возникли так называемые темные места (неясные прочтения), над которыми уже два столетия ломают голову профессиональные филологи и энтузиасты-любители.

Об авторе “Слова” ни в самом произведении, ни в других исторических источниках не сказано буквально ничего. Анонимность обычна для произведений древней литературы, но “Слово”, особенно для первых читателей, настолько выделялось на общем фоне (“Уединенным памятником в пустыне нашей древней словесности” назвал его А. С. Пушкин в неоконченной статье с характерным заглавием ““О ничтожестве литературы русской”), что больше двух веков исследователи играли в две исторические игры.

Поклонники искали возможного автора среди современников описываемых событий. Круг претендентов оказался широк. Согласно разным гипотезам, “Слово” могли написать и сам князь Игорь, и его сын Владимир, и его дружинник, и киевский боярин Петр Бориславич, и множество известных и неизвестных князей ХII века.

Однако уже в начале ХIХ века возникло скептическое направление в исследовании “Слова”. Скептики считали, что это — созданная в том же ХVIII веке подделка, мистификация, подобная упоминаемым Херасковым древним песням псевдошотландского барда Оссиана, на самом деле написанным также в ХVIII веке поэтом Дж. Макферсоном. Их даже не убедила обнаруженная позднее “Задонщина”, памятник конца ХIV века, повествующий о победе князя Дмитрия Донского над татарами и явно использующий некоторые мотивы и формулы “Слова”. Скептики утверждали: неизвестный автор использовал именно “Задонщину” как образец для своей фальсификации.

Особой остроты спор достиг в ХХ веке, приобретя идеологический характер: считалось, что “отдать” памятник скептикам — значит унизить Россию–СССР как государство. Сторонники этой точки зрения тоже выдвинули широкий круг своих претендентов на авторство. В числе возможных авторов этого позднего “Слова” называли открывшего его А. И. Мусина-Пушкина, одного архимандрита, одного чешского филолога и даже Н. М. Карамзина.

Уже в нашем столетии знаток древнерусского языка, составитель словарей, исследователь новгородских грамот А. А. Зализняк всесторонне исследовал язык “Слова” и сделал одновременно парадоксальный и закономерный вывод.

Текст “Слова” ни в чем не противоречит языковым нормам ХII века, осложненным влиянием жившего где-то на северо-западе переписчика ХV–ХVI веков (в списке отразились особенности северорусского говора).

Если же это подделка ХVIII века, то ее автором должен быть либо интуитивный “гений имитации”, либо “безмерный гений” лингвистики, который знал и виртуозно использовал результаты исследований древнерусского языка, достигнутые совокупными усилиями за все следующее столетие. К тому же этот гений предпочел навсегда скрыть свое имя. Вероятность существования такого автора тоже есть, но она исчезающе мала.

Таким образом, автор “Слова” остается в ХII веке, а не в ХVIII. Его имя, видимо, навсегда останется тайной, но главное о нем мы знаем. Он действительно был интуитивным гением, причем даже не подозревающим о своей гениальности. Как Гомер или тоже безвестный создатель французской “Песни о Роланде”, с которой “Слово” часто сопоставляют. Только гений способен так рассказать о своем времени, что его читают и через восемь веков.

Подлинный текст “Слова” мы видим словно в нескольких зеркалах, преломляющих призмах. Созданный в 1185 или 1187 году, он, скорее всего, неоднократно переписывался и сохранился в погибшем списке ХV–ХVI веков. Его переписали еще раз и успели издать по орфографическим нормам века ХVIII. Перевод “Слова” на современный русский язык — еще одно зеркало. Стихотворный перевод, особенно рифмованный, вносит в текст дополнительные изменения.

Но под слоями этих изменений-отражений-искажений читающие по-русски уже третье столетие угадывают великий оригинал.

Летописная история: горькое поражение и странный плен

Исследователи древнерусской литературы утверждают: в ней не было вымышленных сюжетов и героев. История — главный предмет ее интереса. Поэтому летопись — “Повесть временных лет” — и ее разнообразные продолжения были главным жанром, становым хребтом литературы этой эпохи. Вокруг летописи располагались другие сочинения с невыдуманными персонажами: похвальные слова князьям, жития святых, слова-наставления к религиозным праздникам, поучения религиозных деятелей или князя Владимира Мономаха.

“Слово о полку Игореве” тоже вырастает на реальной основе. История Игорева похода с некоторыми разночтениями изложена в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях.

Конец ХII века — осень древнерусского государства. Золотые времена Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха остались позади. Киевская Русь вступила в эпоху междоусобиц и потрясений. Князья разделились на два лагеря: потомков Владимира Мономаха и его противника Олега Святославича (в “Слове” он упоминается под знаменательным прозвищем Олег Гориславич). Мономаховичи и Ольговичи ожесточенно враждовали и друг с другом, и между собой. Игорь Святославович, князь Новгород-Северский, внук Олега Святославича, правнук Ярослава Мудрого, принадлежал к ветви Ольговичей.

В это время на южных границах Руси, между Волгой и Доном, укрепились кыпчаки, тюркоязычные кочевники, на Руси называемые половцами. В “Слове” они постоянно именуются погаными, что означает не оценку, а определение: нехристиане, язычники. В эпоху княжеских раздоров половцы, напротив, объединились под предводительством хана Кончака и регулярно совершали набеги на русские земли, разоряли города и селения.

Для русских князей половцы бывали то врагами, то союзниками. Мощные половецкие отряды использовались в княжеских распрях. Еще в 1180 году половцы фактически спасли Игоря. Разбитый в сражении с другим русским князем, он успел вскочить в одну ладью с будущим противником ханом Кончаком и уплыл от погони.