Игорь Сухих - Сказавшие «О!»Потомки читают Чехова

Через шесть лет Берковский вернулся к Чехову в новой большой работе “Чехов: от повестей и рассказов к драматургии”, концептуально совпадающей с первой статьей, но втрое большей ее по объему. Здесь привлекается новый материал, увеличивается число отсылок к предшественникам (впрочем, и здесь они точечны, функциональны), находятся новые оригинальные формулы (скажем, с отсылкой к Жуковскому появляется определение чеховского мира как “обвечеревшей жизни”). Но стилистику эссе невозможно выдержать на таком практически монографическом пространстве. Поэтому, особенно во второй части, работа Берковского почти превращается в обычный обзор чеховской драматургии.

В год 1960-й о Чехове думали и писали повсюду. А. А. Белкин в Москве систематизировал наблюдения о поэтике Чехова-новеллиста (хотя статья публиковалась под утвердившейся с тридцатых годов шапкой “мастерство”).

Я. О. Зунделович в Самарканде напоминал о Чехове-философе (проблема, позабытая с десятых годов). Г. Адамович в Париже размышлял: “О чем говорил Чехов”. Выяснялось, что он ликвидировал былые надежды, предчувствовал будущие страдания и взывал к снисхождению и милосердию.

В роли свадебных генералов-наследников и искренних почитателей выступали в дни чеховского юбилея, как мы уже заметили, разные писатели. Статьями, заметками, речами, ответами на анкету “За что мы любим Чехова?” отметились в чеховский год Ю. Бондарев, В. Каверин, Ю. Олеша, К. Паустовский, К. Чуковский.

Но самые важные и веские слова, кажется, произнес полузабытый лауреат Сталинской степени Юрий Трифонов. Признаваясь в любви, он в то же время четко сформулировал некоторые важные принципы, которые станут основой понимания Чехова в последующие десятилетия: неидеологичность; конкретность подхода к частному, обычному человеку; краткость; гармонизация бытового материала, превращающая прозу в поэзию; необходимость ответной читательской активности, встречного душевного движения.

“Жизнь человека вдруг открылась на миг вся, целиком, как одинокое дерево во время грозы, озаренное молнией. И погасла. И читатель все понял сердцем <���…> Так же, как студент у костра, Чехов сумел в своем творчестве дотронуться до незримой цепи, связующей поколения, и она задрожала от него, от его сильных и нежных рук, и все еще дрожит, и будет дрожать долго…”

Возможно, Трифонов так много угадал, потому что, еще не подозревая об этом, уже обдумывал “возвращение к „prosus“, реализованное в рассказах, московских повестях и странных компактных романах (“Исчезновение”, “Старик” “Время и место), которые в два следующих десятилетия сделают его подлинным чеховским наследником, породят школу городской прозы, протянут чеховскую нить в советские шестидесятые–семидесятые.

Правда и красота – формула из “Студента”, ключевого для позднего Чехова рассказа. Трифонов знает это и делает ее заглавием эссе.

Чехов определял свое время как “рыхлое, кислое, скучное ” (П 5, 133). Ах, как мечтали о таком бессобытье весь ХХ век! Но памятные рубежные даты (причем в основном со дня смерти) выпадали на времена совсем иные, переломные и катастрофические.

Десятилетие смерти, с чего мы начинали, ознаменовалось августом четырнадцатого.

Четверть века без Чехова выпала на год великого перелома.

Сорокалетие оказалось предпоследним годом великой войны.

Столетие со дня рождения предшествовало кульминационным событиям оттепели: полету Гагарина, XXII съезду, партийной программе построения коммунизма.

В эпоху больших идей Чехов, как и в двадцатые, был подзабыт, отодвинут в сторону, казался неактуальным. Шестидесятые годы не дали таких прорывных работ, как статьи А. П. Скафтымова. Чехов снова плохо рифмовался со временем.

Но потом начались длинные семидесятые. Появилось время снова всмотреться в то время и этих героев.

Образ нового Чехова начал выстраиваться в десятилетия, которые потом назовут застоем. Но это — уже новый сюжет.

1 Вступительная статья ко второму тому антологии “А. П. Чехов: pro et contra. Творчество А. П. Чехова в русской мысли ХХ века (1914–1960), выходящем в серии “Русский путь” Русского христианского гуманитарного университета концептуально и хронологически продолжает работу из первого тома. Cм.: Сухих И. Н.. Сказавшие “Э! Современники читают Чехова // А. П. Чехов: pro et contra. Творчество А. П. Чехова в русской мысли конца ХIХ – начала ХХ в. (1887–1914) (СПб., 2002. C. 7–44).

2 Дерман А. Б. О мастерстве Чехова. М., 1959. С. 8.

3 Муриня М. А. Чеховиана начала ХХ века (Структура и особенности) // Чеховиана. Чехов и “серебряный век”. М. 1996. С. 15.

4 Владимир Набоков о Чехове / Перевод И. Клягиной // Театр. 1991. № 1. С. 76. В нашей антологии текст приводится в другом переводе.

5 Здесь и далее чеховские тексты цитируются по изданию: Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. М., 1974–1983. Том и страница указываются в тексте. Серия писем обозначается “П”.

6 Разным аспектам рецепции Чехова в советскую эпоху посвящены несколько обобщающих работ, написанные, конечно, с “внутренней” точки зрения. См.: Семанова М. Л. Чехов и советская литература (1917–1935). М.; Л., 1966; Семанова М. Л. А. П. Чехов в отзывах русских советских писателей и в их жизни // Русская литература. 1985. № 3. С. 85–103; Полоцкая Э. А. Чехов (личность, творчество) // Время и судьбы русских писателей. М., 1981. С. 282–343.

7 О подробностях этой драматической истории см.: Иванова Н. Ф. “Нас может объединить лишь правда” (Е. Э. Лейтнеккер и его роль в истории чеховских музеев) // Чеховские чтения в Ялте. Вып. 13. Мир Чехова: мода, ритуал, миф. Симферополь, 2009. С. 309–353.

8 Маяковский В. В. Выступление на диспуте “Художник в современном театре”, 3 января 1921 года // Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 12. М., 1959. С. 254–256.

9 Маяковский В. В. Выступление по докладу А. В. Луначарского “Театральная политика советской власти”, 2 октября 1926 года // Там же. С. 303.

10 Вильмонт Н. О Борисе Пастернаке. М. 1989. С. 117,121, 126.

11 Выступление В. Э. Мейерхольда на конференции заведующих подотделами искусства (1921). Цит. по: Семанова М. Л. Чехов и советская литература. С. 52.

12 Бунин И. А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1988. С. 410.

13 Там же. С. 441. Об эволюции бунинского отношения к Чехову см.: Сухих И. Н. Чехов, Бунин и декадент Урениус // Сухих И. Н. Проблемы поэтики Чехова. Изд. 2-е, доп. СПб., 2007. С. 425–432.

14 Станиславский К. С. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1961. С. 29.

15 См.: Луначарский А. В. Очерки по истории русской литературы. М., 1976. С. 418–427.

16 Фриче В. М. А. П. Чехов (1928) // А. П. Чехов. Пособие для школ II ступени, рабфаков, техникумов и самообразования. М.; Л., 1928. С. 148.

17 См. Аверченко А. Бритва в киселе. М., 1990. С. 88–89. Рассказ пародирует многочисленные публикации и памятные собрания 1914 года.

18 См. Нароков Н. В. Чехов-общественник // Новый журнал. 1957. Т. 48. С. 122–138.