Роберт Уилсон - Иштар Восходящая

Как прекрасно было известно Фрейду, большинство так называемых «причин» неприятия оральных привычек были следствием рациональности сознания современного человека. Один испугался, стараясь даже не думать о таких вещах, вслед за ним так же поступил и второй, а уже только потом были выдуманы «причины» не делать так-то и так-то, разной степени убедительности (Флобер писал об одном молодом мужчине, который избегал проституток, опасаясь венерических заболеваний и «самой прекрасной гонореи, которую могут подарить их возлюбленные сердца»). Вообще, отвращение к удовольствиям можно считать прямым следствием насилия над личностью в раннем детстве, не важно кем: родителями, старшим братом, учителем и так далее. Следы такого насилия остаются в душе надолго, если не на всю жизнь. Вышло бы довольно забавное эссе или даже целая книга о том, какие причины придумывает человек, чтобы не пробовать марихуану, ходить на работу, которую глубоко ненавидит, подчиняться очевидно идиотским да еще и необязательным правилам и делать многое-многое другое. Кроме некоторых случаев, когда человеку может угрожать реальная опасность, большинство наших страхов просто абсурдны и надуманны. Как старая университетская песня сводит все проблемы онтологии к эмпирицизму а-ля Дзен:

— так и мы можем сказать, что

К счастью, страхи, отражающие проблемы «ниже пояса», не настолько ярко выражены, как грудные. Я как-то читал, уже не помню, где — в колонке Энн Ландерс или в каком-то Dear Crabby, о женщине, которая не позволяла своему мужу полностью удовлетворяться во время любовного акта, считая, что это может привести к раку груди. Я бы посоветовал ей почитать Фрейда, чтобы убедиться в своей неискренности, ибо в данном случае «причина» возникает уже после страха. Самой же выразительной формой подавления оральных тенденций в нашей культуре была настоящая фобия грудного вскармливания, начавшаяся в 1920-х годах, достигшая своего пика в 1950-х, и только сейчас начинающая медленно угасать; подробнее эта тема как следствие общей параноидальности современного общества будет рассмотрена в главе «Закрытая грудь».

Фрейдизм в течение примерно того же промежутка времени в какой-то степени тоже достиг своего расцвета, и на этот же период приходится весьма примечательная карьера доктора Эдмунда Берглера. Он был убежден, что все человеческие неврозы и отклонения берут свое начало в желании обладания грудью — в довольно своеобразном аспекте, впрочем. Как пишет д-р Берглер, младенец ощущает неразрывное единство с соском, а то, что этот благодатный предмет является частью другого существа — матери, становится для него однажды шокирующим открытием и колоссальной травмой. Хуже того, мать может в любой момент сосок отобрать либо не давать этот «рог изобилия» вовсе. Отсюда, делает вывод ученый, и идет желание отомстить, являющееся скрытым мотивом всех последующих жизненных действий.

На первый взгляд, все это звучит не более странно других фрейдистских теорий, однако д-р Берглер еще только начал, дальше его концепция становится все более сложной и удивительной. В своей работе «Деньги и подсознание» он доказывает, что любой пациент, который сталкивается с высокой платой за лечение, отказывается платить, словно наказывая врача за то, что он прав. В Моде и подсознании есть одна мысль, которая мне очень нравится: женская одежда сейчас так плохо и безвкусно выглядит потому, что дизайнеры, которые все поголовно геи, так мстят своим матерям за то, что в детстве у них отбирали грудь; женщины же, эти милые крошки, на самом деле скрытые мазохистки, втайне увлекающиеся самобичеванием. В книге Ложный пол он доказал, что всё «нормальное», по мнению Кинси, абсолютно и бесспорно есть в той или иной степени отклонение; он уточнил, кстати, что только «миссионерская позиция» (или то, что гавайцы называют «мужчина сверху») единственно правильная. В работе Писатели и бессознательное он утверждает, что любой, кто пишет книги, является латентным гомосексуалистом потому, что автор обсасывает слова и упивается ими так, как «обычные» геи наслаждаются фелляцией, фаллос им в данном случае заменяет грудь. Весьма забавно то, что на обширных просторах своих текстов он постоянно подчеркивает: все критики его теорий — которых было предостаточно в психоаналитических и психологических кругах — все по-своему ненормальны и только скрывают это. В свете всего сказанного совершенно неудивительно, что он стал объектом ненависти номер один Фронта освобождения геев, и это действительно печально, потому что кое в чем он оказался прав, несмотря на легкую скандальность своих выводов.

Айра Уоллах в книге «Одноногий Фрейд снова в седле» иронично предполагает, что раз каждая женщина хочет иметь фаллос, то почему бы и мужчине не захотеть себе пару грудей? Пародия ли это? Карл Юнг, один из самых авторитетных оппонентов Фрейда, считает, что подсознательное желание стать более похожим на других с возрастом только возрастает — в качестве доказательства он приводит усы у пожилых женщин и обвисшую грудь у стариков. Уверены ли мы до конца, что он не прав? Совокупный человеческий опыт задержки в детстве отразился в нас настолько сильно, что любые домыслы по поводу грудной привязанности выглядят уже не столько плодом фантазии, сколько неотъемлемой частью общечеловеческого наследия.

Очень интересна в этой связи загадка орального садизма. Исходя из буквального прочтения фрейдовских теорий, такого в принципе быть не может, так как только у анального типа личности неприятные ощущения от приучения к туалету рождают ответную жестокость в будущем, оральным это не свойственно. (Слово petard (петарда), устаревшее название бомбы, однокоренное со словом fart (т. е. испускать газы), соответственно, мы можем себе представить армейский тип мышления как постоянный поиск чего-нибудь эдакого сверхмощного, способного свалить с ног кого угодно, как в старых шутках, когда, испуская газы, убивали на месте). Соглашаясь с Фрейдом, хотя он здесь слегка дает волю воображению, оральный садизм может происходить от каннибалистических фантазий грудного ребенка. (Кстати, мы ведь даже в зрелом возрасте, охваченные страстью, говорим: «Так бы и съел тебя всю»). Эта тема очень близка легендам о вампирах и оборотнях, существующим чуть ли не с неолита и получившим второе рождение, когда Голливуд начал извлекать коммерческую выгоду из этих образов. Было бы довольно наивно предполагать, что нет в Америке — да и в любой другой стране, где транслируется голливудская продукция — такого ребенка, который бы не знал страшных историй о том, как укушенный оборотнем сам становится оборотнем, начинает питаться человеческой плотью, находясь под влиянием полной луны (символа богини-матери, между прочим), и как другие наши очаровательные друзья, вампиры, восстают из могил, чтобы напиться теплой живой крови.