Роберт Уилсон - Иштар Восходящая

Кстати, есть некоторые основания считать, что столь заметные груди у людей представляют собой отклик скорее на взрослую сексуальность, чем на нужды новорождённых. То есть, большой размер груди у самок человека это не эволюционный ответ на требования детей как детей, а скорее ответ на нужды этих детей после того, как они импринтируются и вырастут, инкорпорировав в свою взрослую сексуальность этот поиск груди. Таково мнение зоолога Десмонда Морриса, выраженное в его бестселлере « Голая Обезьяна ».

Характерная грудь самки человека, считает Моррис, это результат того, что человек выпрямился и встал на две ноги. Прочие обезьяны иногда ковыляют в полувыпрямленной позе, но обычно ходят на четырёх ногах — даже горилла наклоняется вперёд и опирается на пальцы рук, когда занимает вертикальную позу, и возвращается к полной четвероногости, когда бегает. Представители человеческого рода, как указывает Моррис, это также и единственный вид млекопитающих, совокупляющихся в позиции «лицом к лицу». Кажется правдоподобным предположение, что это происходит по причине нашей привычки стоять лицом друг к другу во время разговора — в результате нам кажется «естественным», или как минимум предпочтительным, видеть друг друга и когда мы лежим во время совокупления. Но ягодицы, которые играют большую роль в сексуальном возбуждении у других обезьян, при этом не привлекают достаточного внимания; так что, говорит Моррис, у женщин развилась грудная имитация ягодиц.

Подобно большинству новых научных идей, это звучит, по первому впечатлению, абсурдно — как если бы нам сказали, дескать, длинный нос развился как имитация пениса. Но, вообще-то, у эволюция есть множество таких грубых приспособлений (природа — примитивный художник), и к тому же так случилось, что у нас есть биологические родственники, чей нос, кажется, служит именно суррогатом пениса. Это знаменитые «лиловозадые» бабуины, или мандрилы — те самые, презираемые, наделённые мерзким характером существа, что играют весьма заметную (и отрицательную) роль в африканском фольклоре. (Терри Саутерн во время Демократического съезда 1968 года даже сравнивал это уродливое животное с представителями Чикагского департамента полиции). В то время как посетители зоопарка обычно запоминают эффектную задницу мандрила, а африканцы, вынужденные с ним сосуществовать, говорят по большей части о его дурном характере, этологи уже давно задавались вопросом, почему его нос и щеки имеют такую внешность, что сильно напоминают пенис и яички. В конце концов решили, что это, вероятно, устройство сексуального сигнализирования, действующее на более грубом и прямолинейном уровне, чем знаменитый павлиний хвост, рога самцов-оленей, или усы и бороды, которые мы с вами носим, чтобы сообщать женщинам: «эй, гляди, я мужчина!». Мандрил, как и пристало его хамской натуре, просто нашёл самый вульгарный способ донести это послание. Когда другие идут «с открытым сердцем в руке», он идёт «с гениталиями на лице».

Несомненно, что груди самок человека несут обратное послание — «эй, гляди, я женщина!». Прав ли Моррис, полагая, что они сформировались в ходе эволюции с конкретной целью передачи такого сигнала? Как замечает Моррис: «Другие виды приматов снабжают потомство большим количеством молока, но при этом у них нет столь явно выдающихся полусферических припухлостей. Самки нашего вида в этом отношении — исключение среди приматов». Если вы внимательно посмотрите, в следующий раз, когда будете в обезьяньей секции зоопарка, то увидите, что самки приматов не имеют, и не нуждаются в висящих сиськах в человеческом стиле. Сиська — обратите внимание на обертоны и эмоциональный окрас слова — это сексуальное развитие первичного соска, который служил исключительно питанию. Моррис даже указывает, что молодняку, и нашего вида, и прочих обезьян, легче кормиться из маленьких, плоских грудей. Большие сисяры — это не для младенцев. Это для мужиков.

Ну, а можно их считать, как настаивает Моррис, суррогатом ягодиц? Это кажется правдоподобным, с научной точки зрения. Мужчина, который прямо стоит (а скорее всего, не только сам мужчина), и движжется по направлению к женщине, которая хочет быть «покрыта», сталкивается с округлыми линиями её грудей точно так же, как прочие, четвероногие, обезьяны, ковыляющие к самке своего вида, желающей быть покрытой, видят похожие округлые линии задницы. Тем не менее, даже если это и звучит как правда, это всё лишь научная правда, лабораторная правда, и трудно сохранять серьёзное выражение лица, обдумывая это всё вне лаборатории. И уж наверняка не стоит думать обо всём этом в спальне — а то можно разразиться хохотом в самый неподходящий момент.

Имитация ягодиц или нет, но груди сообщают недвусмысленно сексуальный сигнал. Когда Ховард Хьюз продюссировал «The Outlaw» , и представил Джейн Расселл озабоченной американской публике сороковых годов, он использовал в качестве оригинальной рекламы аэроплан, выводящий в небе над Лос-Анджелесом следующий смачный слоган:

Ни для кого не представляло какой-либо трудности расшифровать эту символику. Спрос на фильм был столь высок, что даже несмотря на проблемы с цензурой, задержавшей американскую премьеру фильма почти на десятилетие, в течение которого мы имели множество возможностей рассмотреть в нескольких других фильмах характерные черты мисс Расслелл, «The Outlaw» всё равно оказался блокбастером, когда цензоры наконец позволили его выпустить с всего лишь несколькими купюрами. И хотя мисс Расселл позже стала кем-то вроде певицы-танцовщицы и даже актрисы в соответствии с тогдашними стандартами, а ещё позже прославилась, присоединившись к примитивнейшей фундаменталистской церкви и выступая с такими теологическими заявлениями, как «Бог это живая кукла», она по-прежнему вспоминается главным образом благодаря тому факту, что со стороны она напоминала комод с верхним ящиком, выдвинутым насколько только возможно. Уолтер Уинчелл, популярный журналист тех лет, и десятилетие спустя называл сиськи, в её честь, «джейнрасселками».

Вряд ли в этом есть что-то уникальное. С тех самых пор, как люди распрямились, и даже несмотря на то, что вокруг по-прежнему много счастливо-атавистичных «людей-задниц», фасад женской формы (как сказал бы архитектор) превалирует в сексуальном искусстве и фантазиях, а среди деталей этого фасада груди гораздо заметнее, чем вульва.

Более того: мы находимся в странном положении, оказавшись самым сексуальным животным на планете — этот факт давно замечен христианскими теологами, относящими его на счёт Первородного Греха. На самом деле, по словам этологов, это, видимо, результат нашей необычной слабости при рождении и в течение того крайне важного периода вскармливания, о котором мы уже так много говорили. Новорождённый человек не может выжить без матери. Но человеческая мать не способна справиться с опасностями и дикими созданиями окружающего мира, особенно с ребёнком на руках, если только не убедит самца находиться рядом с ней и помогать. Следовательно, оказывается неизбежной какая-либо форма семьи. Это, разумеется, не обязательно должна быть моногамная иудео-христианская семья; она может быть полигинной или полиандрической, полигамной в форме «группового брака» или сексуального коммунизма в племени или коммуне хиппи, но это будет семья — место, где о детях заботятся, пока они не смогут позаботиться о себе сами.