Евгений Головин - Мифомания

Несмотря на очевидную невозможность рационального объяснения «медиудизма», социологи, терапевты и, разумеется, психиатры пытливо изучали характер, образ жизни и наклонности обладателей этой странной способности. Вывод: медиумы, как правило, люди простые, молодые, ничем особенным не блистающие — бухгалтеры, машинистки, зубные техники, садовники, словом, обслуживающий персонал. Никто из них толком не знает, почему он — медиум. Франц З., один из первых медиумов доктора Шренка-Нотцинга, сказал: «Я умею засыпать очень быстро и в любом месте, иногда фрагменты моих снов видят окружающие». Вили С., его другой медиум, простодушно признался: «В состоянии транса не вижу никаких снов, потом, кроме сильной головной боли и ломоты в суставах не чувствую ничего». Знаменитая Клэр П., причина манифестации Кэти Кинг, вообще ничего толком ответить не смогла. Шренк-Нотцинг писал в первом томе «Феноменов материализации»: «Перед сеансом и во время сеанса медиум трансформируется в другое существо. Несмотря на многолетний опыт, я не рискну определить природу этого существа. О себе скажу: во время сеанса я чувствую неразрывную связь с медиумом, даже пребывая в другой комнате. Не берусь ничего объяснять, равно как никогда не могу предсказать, что именно материализуется».

Франсуа Рабле назвал человека bestiae explicatorum, «зверем объясняющим». Человек не успокоится, пока не найдёт более или менее сносных объяснений тому или сему, и его не смущает постоянная неудовлетворительность таковых. Спиритуализм анализируют более ста лет и, несмотря на более благоприятные условия, нежели в эпоху НЛО, куда учёных не приглашают, результат приблизительно аналогичен. Всякий факт, всякий поворот действа имеет своё название, но это всего лишь опознавательный знак. На всех европейских языках изданы словари и энциклопедии спиритуализма, блистающие словечками типа: аппорт, деспорт, перкуссия, реперкуссия, эктоплазма, кататранс, гипертранс, тангентальная транспластика и чёрт знает, чем ещё.

Аппорт, к примеру, это появление во время сеанса объектов безусловно чужеродных: тропических зверей и птиц, огромных пауков, рыцарских доспехов. Деспорт: свободное, прихотливое плаванье в пространстве зала или кабинета медиума или «аппараций»; зигзагообразное движение брошенного яблока или подсвечника.

Всё это проявляется мгновенно и пропадает довольно быстро. Однако история спиритуализма знает несколько уникальных аппортов. На сеансе Уильяма Крукса «великая Кэти Кинг» по его просьбе отрезала прядь волос на память. Эта прядь никуда не исчезла и осталась у английского спиритуалиста. Доктору Шренку-Нотцингу призрачный хирург подарил удивительный скальпель, который не резал, но «замыкал» края рваной раны, устранял язвы и нарывы одним прикосновением. Об этом чуть позже, сейчас остановимся на важнейшем понятии «эктоплазма». Энциклопедическое толкование: «Аморфная масса разной степени концентрации, где образуются телепластичные структуры и формы». Не очень-то понятно, однако объяснить действительно трудно. Одни считают эктоплазму невидимым «испарением», выходящим изо рта и ушей медиума в состоянии транса, другие — волновой активизацией его «астрального тела», третьи — биомагнитной напряжённостью «ауры». Это даже не попытка определения, но словесная игра в прятки с непостижимым. Рене Генон в книге «Заблуждение спиритуалистов» процитировал около двадцати интерпретаций эктоплазмы, одно другого чудней. Тем не менее, совершенно ясно: без присутствия эктоплазмы материализация принципиально невозможна. Вероятно, загадочной эктоплазме присуща та или иная степень энергетической концентрации, иначе как объяснить туманную отвлечённость, фрагментарность или яркую целостность аппариций?

Доктор Шренк-Нотцинг в своей книге и не пытается растолковать неведомое. Он считает событие спиритизма, затем материализации неожиданным результатом иррациональных взаимодействий двух миров — потустороннего и реального: «Мы не можем убедительно объяснить, почему в контакте специально обработанных поверхностей свершается чудо огня, вспыхивает спичка. Смешно требовать от медиума, чтобы он открыл тайну эктоплазмы. Даже под пыткой человек не скажет, почему он блондин, а не брюнет».

Шренк-Нотцинг — единственный из мастеров спиритуализма занимался «врачебной практикой», если подобное выражение уместно в данном случае. Роль его сводилась к суггестии диагноза. Доктор с первого взгляда знал, страдает ли кто из посетителей сеанса пустяковым недомоганием или серьёзным недугом. Если материализация удавалась, он обращал внимание потустороннего гостя или гостьи на больного, часто без всякого эффекта. Но иногда лёгкое прикосновение, несколько непонятных слов приводили к полному излечению, причём посетители приписывали выздоровление счастливым обстоятельствам или Божьей воле. При постоянных обвинениях в шарлатанстве, Шренк-Нотцинг разумеется не спешил знакомить медицинскую общественность со своей невероятной терапией. Только через много лет в «Мемуарах» доктор немного рассказал об этой странной практике. Пользовался ли он своим магическим скальпелем или эликсиром долголетия того же происхождения неизвестно. «Мемуары» барона Альберта фон Шренк-Нотцинга (1930) встретили полное и враждебное молчание учёной Европы. После прихода к власти нацистов доктор уехал из Германии, с тех пор о нём никто ничего не слышал.

Для здравомыслящих людей его книги — издевательство либо паранойя. В потустороннюю терапию верили и верят медики совсем уж альтернативные. Но если нам надоело звание «зверей объясняющих», давайте превратимся в bestiae idiota, «зверей простых, простецких».

Вегетация лишь по касательной задевает род людской, ибо ответственна за функциональность живого пространства вообще. Недаром панорамы других планет не вызывают оптимизма, надо полагать, даже у черепах. Вегетация принципиально образует жизнь, поскольку растения разветвляются любыми видами: зоофиты и рдесты — почти животные, мандрагоры — почти мужчины и женщины, кораллы — почти минералы, гвинейские шары-одуванчики — почти птицы. Когда рационалисты делили природу на явь и сон, посю- и потустороннее, жизнь и смерть, они не учитывали вегетацию, для которой никаких границ не существует. Одни растения освещают ночь — люминарии джунглей Амазонки, австралийские грибы-«светофоры» — другие дурманят жуткими фантазмами — африканские сомниферы-клеоптерисы. Алый мак наших широт (Papaver rhoeas) очень мягко, очень нежно уводит нас за границу в страны снов.

Растение это вполне уникально с любой точки зрения — философической, медицинской эротической. Морфей, повелитель сновидений, подарил цветы мака богиням ночи и плодородия — Персефоне, Деметре и тёмной, «медовой» Артемиде Мелеос. Морфею эти подарки ничего не стоили — «чёрные колонны его дворца», согласно «Метаморфозам» Овидия, окружены буйным багряным цветением: