Александр Архангельский - Стихотворная повесть А. С. Пушкина «Медный Всадник»

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Учебное пособие написано в соответствии с вузовской программой по истории русской литературы XIX в. и рассчитано на самостоятельно мыслящего, не довольствующегося обзорным курсом студента-филолога. Оно может заинтересовать и преподавателя-словесника, и абитуриента вуза.

Читателю, хорошо знающему текст «Медного Всадника», предлагается как бы пройти вместе с автором пособия путь в глубины художественного смысла пушкинской повести и убедиться в том, насколько много дает для понимания содержательной стороны произведения анализ его поэтики.

Анализ повести проведен на разных уровнях; в каждой главе за точку отсчета берется какое-либо значимое противоречие художественного мира произведения, некий предусмотренный Пушкиным парадокс: стиля (1-я глава), жанра (2-я), сюжета (3-я). В заключительной, 4-й главе все эти особенности пушкинской поэтики вписываются в историко-литературный контекст. Такие проблемы, как стих, звуковое строение текста, архитектоника, источники «Медного Всадника», затронуты в книге косвенно.

Пособие не может заменить собой комментарий — реальный и духовный — к тексту повести. Общие справочные и библиографические сведения отчасти представлены во Введении; кроме того, читатель может обратиться к работам, приведенным в сносках и Списке рекомендуемой литературы. Завершает книгу Приложение, куда включены фрагменты наиболее значимых исследований о «Медном Всаднике». Для того чтобы с пособием легче было работать, каждая глава открывается перечнем тем, в ней затрагиваемых, а заканчивается основными выводами.

Текст повести цитируется по изданию: Пушкин А.С. Медный Всадник / Изд. подгот. Н.В. Измайлов. Л., 1978. Серия «Литературные памятники»; связанные с повестью произведения поэта (если источник не указан в сноске) по: Пушкин [А.С.] Полн. собр. соч.: [В 17 т.] М.; Л., 1937–1949, 1959.

Автор выражает искреннюю благодарность рецензентам пособия: кафедре русской литературы МГПИ им. В.И. Ленина — в лице кандидата филологических наук С.В. Сапожкова и доктора филологических наук, профессора В.И. Коровина — и ведущему научному сотруднику ИМЛИ им. А.М. Горького профессору Ю.Б. Бореву за высказанные ими замечания и уточнения.

Цензурная история «Медного Всадникак Причина расхождения между истолкователями повести. Жанровая природа стихотворной повести А. С. Пушкина. Исходная концепция пособия.

Работа А. С. Пушкина над «Медным Всадником» — небывало скорая, вулканическая — заняла большую часть времени второй болдинской осени. Повесть, начатая поэтом 6 октября, была завершена «31 октября. 1833. Болдино. 5 ч.-5 (минут) утра». Создавалась она, видимо, параллельно с двумя другими вершинными повестями Пушкина — «Пиковой дамой» (в прозе) и «Анджело» (в стихах).

Поэт решил продать рукопись в «Библиотеку для чтения» — новый журнал, затеянный книгопродавцем А. Ф. Смирдиным. Представленная высочайшему цензору — императору Николаю I, рукопись была возвращена 12 декабря того же 1833 г. с девятью карандашными пометами царя. Спустя год Пушкин напечатал Вступление к повести с говорящим зиянием цензурных точек, но от мысли полностью переработать «Медного Всадника» он долго отказывался: исправить «неудобоваримые» для высочайшего цензора места означало исказить смысл. Только в конце лета 1836 г., когда утихла первоначальная горечь, поэт попытался найти «обходные варианты» с тем, чтобы царь [1] В последние годы жизни Пушкин в вопросах цензурования предпочитал Николая I его «псарю» С. Уварову. См. фактографические выкладки в: Осповат А. Л., Тименчик Р. Д. «Печальну повесть сохранить…» Об авторе и читателях «Медного всадника». М., 1985 (2-е изд. — М., 1987). (Здесь и далее в названии повести сохраняется написание слова «всадник», принятое авторами цитируемых работ: с прописной, как у нас, или со строчной буквы). , возможно, и не удовлетворенный полностью, хотя бы скрепя сердце дал «добро» на публикацию. Работа не была закончена; по каким причинам — этого мы, видимо, уже никогда не узнаем [2] Рукопись и книга. М., 1986. С. 148–151; а также Измайлов Н. В. «Медный Всадник» А. С. Пушкина: История замысла и создания, публикации и изучения [Послесловие] // Пушкин А. С. Медный всадник. Л., 1978. С. 147–265. Ср. текстологическую историю «Медного Всадника»: Чудакова М. О. .

Накал полемики, разгоревшейся по выходе повести в свет (опубликована она в пятом, посмертном, томе пушкинского «Современника» за 1837 г. со сглаживающими поправками В. А. Жуковского и цензурными купюрами), не только не ослабел и по сей день, но приобрел, пожалуй, более острый характер.

Принято выделять три «группы» толкователей повести.

В первую «группу» вошли представители «государственной» концепции, основателем которой считается В. Г. Белинский [3] Ср. названия этих работ в подстрочных примечаниях, в Списке рекомендуемой литературы и в Приложении. (среди последователей точки зрения «неистового Виссариона» неожиданно оказался его духовный антагонист Д. С. Мережковский, а также — Б. М. Энгельгардт, Г. А. Гуковский, Л. П. Гроссман и другие). Они делают «смысловую ставку» на образ Петра I, полагая, что Пушкин обосновал трагическое право государственной мощи (олицетворением которой и стал Петр I) распоряжаться жизнью частного человека.

Представители второй «группы» — В. Я. Брюсов, Г. П. Макогоненко, А. В. Македонов, М. П. Еремин, Ю. Б. Борев, И. М. Тойбин — стоят «на стороне «бедного Евгения. Эта концепция именуется «гуманистической».

С начала 1960-х годов в работах С. М. Бонди, Е. Л. Маймина, а затем и М. Н. Эпштейна зарождается третья концепция — «трагической неразрешимости конфликта». Если верить ее сторонникам, Пушкин, как бы самоустранившись, предоставил самой истории сделать выбор между двумя «равновеликими» правдами — Петра или Евгения, т. е. государства или частной личности.

Были попытки взять за точку отсчета какой-то другой образ, например стихии, и сквозь его призму осмыслить происходящие в повести события. Но сила тяготения трех основных «парадигм» (термин применительно к «Медному Всаднику» предложен Ю. Б. Боревым) так велика, что исследователь, пытающийся резко сменить угол зрения, в итоге, как правило, оказывается невольно примкнувшим к одной из них.