Яков Бромберг - Евреи и Евразия

Интересны прежде всего те различия в мнениях отдельных участников анкеты, которые уже были отмечены редакцией. Оказывается, что по поставленному вопросу среди евразийцев имеются оптимисты и пессимисты. Но я отметил бы и другое обстоятельство, по моему мнению, еще более принципиальное. В анкете обнаружилось несомненное уточнение самого понятия «идеократии»: оказалось, что существуют идеократии истинные и идеократии ложные — «псевдоидеократии», «упрощенные идеократии». Пессимисты наши думают, что до истинной идеократии еще далеко, наступления или приближения ее еще не видно, то же, что в настоящее время нарождается под названием или под видом идеократии, суть политические образования далеко не идеальные. Это в лучшем случае некоторые «рудиментарные идеократии», в худшем — страшные и довольно отвратительные чудовища.

Я думаю, что различие это довольно важно. Оно и ранее намечалось в нашей среде, но не так выразительно. Помню, говорилось даже о том, что следует истинную идеократию называть «эйдократией» (от греческого слова «эйдос», которое в смысле платонизма означает «образец», «прототип», не только фактический, но и идеальный, нравственный). Эйдократическое государство в этом значении равносильно государству «образцовому», «совершенному» «идеалу государства».

По-видимому, с точки зрения «эйдократии» правы наши пессимисты. По правде говоря, нигде не видно, чтобы мир шел к установлению «образцового» государства, напротив, в современном мире наблюдается несомненное одичание форм политического властвования. Но в то же время наблюдается и другое явление, никогда не имевшее места в такой степени: наблюдается организация широчайших на родных масс и участие их в жизни государств. И, наконец становится все более и более ясным, что эти огромные массы должны быть руководимы в гораздо большей степени и другими методами, чем в эпоху парламентарного демократизма.

Названные явления влияют в двух направлениях на наших современников. Некоторые из них, видя варваризацию форм властвования, приходят в отчаяние и ужас, становятся ярыми антиэтатистами. А так как либерально-анархические идеалы ныне выветрились, то названный антиэтатизм приобретает характер пессимизма, культа одиночества (напр., у Бердяева, Федотова и др.). И в то же время у других с особой интенсивностью нарождается сознание, что эпоха наша требует не только организации масс, но и организации ведущего меньшинства, особых требований к этому меньшинству, особого повышенного его уровня. Как это ни странно, но вновь оживает идея правления мудрецов, царства философов и ученых (граф Кайзерлинг, Бертра» Рессель, идея технократии и т. п.).

Я попытаюсь в двух словах формулировать политическую идею «эйдократии», как я ее понимаю. Я считаю, что государство эйдократическое предполагает:

1) что в среде ведущего меньшинства вырабатывается и устанавливается религиозно-философское «миросозерцание большого стиля», основанное на глубоких исторических и традиционных началах евразийской культуры как культуры, в которой «свет Востока» соединен с западный «просвещением»;

2) что это ведущее меньшинство способно создать на почве этого миросозерцания крепкую организацию типа религиозно-философского ордена, вхождение в которую обусловлено не простым «партийным» стажем, но и особо квалифицированным стажем моральным;

3) что это ведущее меньшинство способно сорганизовать широкий демотический правящий отбор, подобный тому, как мы видим у фашистов, национал-социалистов, коммунистов;

4) что этот правящий отбор способен сорганизовать широкие народные массы не путем насильственной диктатуры, но путем привития им вкуса к истинно демотическим учреждениям, путем вовлечения их в государственную жизнь и культивирования чувств жертвенности и служения;

5) что в смысле социологическом эйдократическое государство должно быть построено на гармоническом равновесии сил общественных и сил личных. Другими словами, это не будет «тоталитарное государство» в смысле коммунистическом и в то же время не будет демократическим государством в смысле либерализма;

6) в смысле экономическом государство это будет практиковать государственно-частную систему организованного хозяйства;

7) государство это будет «правовым» в смысле гармонического сочетания между «правомочиями» и обязанностями между свободой и долгом.

Ни одно из послевоенных политических образований не соответствует этому идеалу, хотя в фашистских образованиях и наблюдается нарождение некоторых из упомянутых, свойственных этому идеалу черт. Я верю, что его призвана реализовать евразийская культура.

I

Возникающие ныне всюду демократоборческие движения столь многочисленны и разнообразны, даже противоположны по духу и устремлениям, что понятие идеократии, которое мы покамест в состоянии, вынести за скобку путем затруднительной логической операции, есть бесплотная и бесформенная абстрактность. Надо подождать, пока не обозначатся новые пути, пока не будут поставлены и разрешены новые задачи. Тогда, без сомнения, обрисуются новые Положительные единства тенденций, путей, средств и даже, Может быть, некая гармония целей. Покамест же попытаемся высказать некоторые из бесчисленного множества отрицательных соображений, толкающих современность на новые пути.

Мир устал от разброда культурных областей, от чрез, мерно ремесленной специализации в области науки, от дурной бесконечности технического прогресса, от множества быстро сменяющих друг друга научных, исторических, политических теорий; от бесплодной и разрушительной классовой борьбы; от игры эгоизмов балканизованных племен мечтающих, но не смеющих броситься друг на друга и драться до изнеможения; от циничного хозяйничанья и множества мелких партий, точнее, личных клик, объединенных сообщничеством в бесчисленных шантажах и казнокрадствах; от разлагающего влияния вездесущего финансового капитала, от безумного биржевого ажиотажа, вовлекшего всех в свои грязные сети, подтачивающего самое понятие собственности — отрывом и отчуждением собственниц от собственности, с одной стороны, а с другой — разжижением самого понятия о вещах и экономических полезностях и потоплением их в море дутых ценностей и несуществующих объектов. Но мир устал также от крикливых посулов канатных плясунов коммунизма и социализма, зазывающих зрителей в душные балаганы социальной утопии.

Кстати, о социализме: в известном смысле он может как будто похвастать крупными, даже небывалыми успехами. Его проповедь освобождения труда от капитала сейчас является азбукой для стомиллионных масс. Но зато для социалистов политические выводы, сделанные массами из их проповеди, оказываются убийственными и истребительньми. Второстепенные или даже вредные с точки зрения социализма вещи — политическая особенность национальных личностей, воля к победе в беспощадной борьбе народов за владения, пространства, богатства земные — ныне не отвержены, а, наоборот, поставлены во главу угла народами, схватившимися за топоры с искренней жаждой покончить с экономической эксплуатацией и добыть для всех право на труд и хлеб. Идея как будто на пути к посильному в современных условиях осуществлению, но руководят им чужие, новые люди; люди, по мироощущению, интересам и, главное, стилю, совсем не подходящие к идеалу «светлой личности» по Чернышевскому и Бебелю. Люди же, подготовившие все это десятилетиями упорной работы, не только не пожали никаких плодов, но их еще держат бережно в тюрьмах и концентрационных лагерях или изгоняют в эмиграцию. Кончилась обеспеченная жизнь (иногда недурная жизнь) на партийные средства для вожаков, идеологов и толкователей партийных коранов, и они возопили громким голосом. Сик вос, нон вобис!