Яков Бромберг - Евреи и Евразия

Подобно тому, как русские разделились в революцию на «белых» и «красных», — и тоже на основании глубинных архетипических особенностей (но об этом отдельный разговор), — так и еврейство разломилось в политическом смысле по глубинной линии, намеченной гораздо раньше, на два внутриеврейских лагеря — хасидско-каббалистический (большевистский), с одной стороны, и иудейско-просветительский (буржуазно-капиталистический) — с другой.

Итак, типологизация Бромберга-Агурского на исторических примерах подтверждает тот вывод, к которому мы пришли по чисто логическому пути: еврейство, представляя собой этно-религиозное единство (что еще не так очевидно!), все же является сущностно разделенным на два лагеря, на два «ордена», на две «общины», на два типа, которые в определенных критических ситуациях демонстрируют не только различие, но и фундаментальную враждебность. Каждый из этих полюсов имеет как религиозное, так и светское выражение, оставаясь сущностно единым. «Еврейское восточничество», «еврейское евразийство» (по Бромбергу) или «еврейский национал-большевизм» (по Агурскому) заключают в себе религиозный уровень (хасидизм, саббатаизм, каббала) и светский уровень (марксизм, революционный социализм, народничество, большевизм).

«Еврейское западничество» также двойственно; в нем религиозная плоскость совпадает с маймонидским рационалистическим талмудизмом (позже виленские «гаоны», центры «митнагедов», антихасидских кругов), а светская версия выражается в либерал-демократическом, «просвещенном» гуманизме.

Вскрытая нами фундаментальная двойственность мгновенно объясняет множество факторов, остающихся непонятными и парадоксальными в иных интерпретационных методологиях. В частности, логичное объяснение получает загадочный феномен т. н. «еврейского антисемитизма». Так, критика Марксом Лассаля, в который Маркс употреблял крайне юдофобские выражения, а также радикально антиудейские пассажи Маркса в целом, отождествлявшие иудейство с капитализмом, становятся совершенно понятными, так как еврей Маркс по всем своим характеристикам однозначно принадлежит к мистико-хасидскому, мессианскому типу, который традиционно видит в буржуазии и капитализме, (где важную роль — и в философском и в практическом смысле — играют евреи) своего главного противника. В статье «К еврейскому вопросу» Маркс писал: «Какова светская основа еврейства? Материальные потребности, своекорыстие. Каков земной идеал еврея? Торгашество. Кто их земной бог? Деньги… Деньги — вот ревностное божество Израиля. Эмпирическая суть еврейства — торгашество».

Другой пример. В свое время группа каббалистов-зогаритов (поклонников каббалистической книги «Зохар»), последователей мистика-саббатаиста Якова Франка перешла групповым образом в христианство, причем параллельно «разоблачив» человеконенавистнические обряды талмудистов (раббанитов), своих извечных врагов. Еврейский историк Г.Л.Штрак в книге «Кровь в верованиях и суевериях человечества» так описывает конфликт между последователями Франка и талмудистами: «В 1759 г. они (франкисты — А.Д.) объявили архиепископу Вратиславу Любенскому, что они жаждут крещения, как олень источника воды, и предлагали доказать, что талмудисты проливают больше невинной христианской крови, чем язычники, жаждут ее и употребляют ее». В то же время они просили назначить им места для жилья к востоку от Лемберга, чтобы они могли жить трудами рук своих там, где «талмудисты-шинкари разводят пьянство, сосут кровь бедных христиан и обирают их до последней нитки. <���…> Вскоре после диспута, по настоянию польского духовенства, приняло крещение около тысячи зогаритов».

На этих двух примерах мы видим единство духовного противостояния на разных уровнях. Атеист Маркс отождествляет Капитал с фигурой «еврея», и на этом основании проклинает и евреев и их «эмпирическое божество». Мистики «франкисты» проклинают талмудистов по совершенно иным основаниям, упрекая их — в соответствии с уровнем всей полемики — в том, что они «пьют кровь христиан». Поразительно, что и у зогаритов всплывают социальные мотивы: «раббаниты обирают христиан до последней нитки», а сами зогариты собираются «жить трудами рук своих». Духовный конфликт мистиков-созерцателей, мифотворцев, гностиков, фанатиков и духовидцев против религиозных моралистов, сторонников чистого обряда, культовых формалистов как-то незаметно и естественно переходит на противостояние социалистов и капиталистов, большевиков и либерал-демократов.

В целом еврейство накануне революции было едино в том, что оно противостояло существующему строю. Это касалось обоих секторов. Евреи-восточники противились капитализму и религиозному консерватизму, отчуждению и формализму в сфере культуры, жаждали революционных перемен и открытия волшебной эры мессианских свершений. Евреи-западники не принимали царизм по совершенно иным причинам, считая его отсталым, недостаточно капиталистическим, цивилизованным и гуманным режимом, подлежащим доведению до уровня западной цивилизации. Все еврейство в целом было солидарно в необходимости свержения династии и революции.

Совокупным действием всех этих сил при наступлении благоприятной ситуации была осуществлена Февральская революция. Но сразу же за ней обнаружились неснимаемые противоречия в лагере победивших. После свержения царского режима со всей ясностью обнаружила себя вторая линия раскола (на сей раз внутреннего), и она-то и предопределила все последующее. После Февральской революции на первый план вышло противостояние революционных и эволюционных сил, левых восточников и левых западников, евразийцев и европеистов. В среде самого еврейства со всей ясностью обнажился фундаментальный дуализм типов.

Большевистский полюс объединил в себе именно представителей «еврейского восточничества», хасидско-саббатаистский тип, евреев-коммунистов, евреев-социалистов — тех самых, которые еще в конце XVIII века хотели «жить трудами рук своих». Это трудовое, эсхатологическое, универсалистское, в большинстве своем русофильское еврейство солидаризовалось с национал-большевистским течением русских «левых империалистов», видящих в Октябрьской революции не конец национальной мечты, но ее начало, новую красную зарю, второе пришествие Советской Руси, тайного старообрядческого Китежа, утраченного в мрачное двухсотлетие санкт-петербургской синодальной безблагодатной пародии. Большевизм постепенно впитал в себя не только марксистов-ортодоксов, но и огромное число эсеров, особенно левых эсеров, которых вполне можно назвать русским аналогом национал-революционеров. Одним словом, еврейская струя в большевизме является логичным и триумфальным завершением исторического пути огромного органичного для еврейства сектора, корни которого уходят в далекие религиозные споры седого средневековья.