Эдвин Бернбаум - В поисках Шамбалы

Это красивая аналогия нашего подхода к такому символу как Шамбала. Поначалу мы привлечены его поверхностной красотой и интригующей внешностью. Исследуя его более пристально и анализируя подробности, мы привходим к выводу, что это полный смысла знак или изображение чего-то иного. Поискав, что же он может представлять, и пытаясь разными способами объяснить его, мы распознаём в нём окно и начинаем в него смотреть. В процессе этого он становится прозрачным, теряет свои собственные черты и погружается в то, что он открывает. В конце концов мы перестаём даже видеть его окном — он стал един с тем, что символизирует. Открытый им вид преобразил символ в выражение самой реальности.

Для большинства из нас такие символы — лишь причудливой формы окна, покрытые занавесками и пылью. Из-за этого нам не удаётся распознать их такими, как они есть, и вместо этого мы рассматриваем их как знаки или картинки — непрозрачные узоры на стене. Чтобы использовать эти символы как окна, мы должны открыть занавески и протереть стёкла от пыли. Сделать это нам поможет хорошая интерпретация — она может объяснить символ так, что мы сможем посмотреть сквозь него и увидеть то, что он в действительности символизирует. Такая интерпретация должна быть нацелена на установку его в качестве окна в нашем уме, а не просто на анализ того, как он устроен. Если мы фокусируем слишком много внимания на раме и стекле окна, мы рискуем никогда не увидеть скрывающийся за ними вид. В своей интерпретации мы должны также избежать ловушки представления о том, что мы можем дать истинное объяснение того, что означает символ вроде Шамбалы. Его настоящее значение — в опыте прямого прозрения, который за пределами описания, а потому и за пределами возможности объяснения, которое неизбежно должно состоять из слов или других описательных знаков. Наша интерпретация, однако, может использовать объяснения, чтобы соотнести некий тёмный символ с другими, которые мы находим более прозрачными. Тогда с помощью того, что они открывают, мы можем посмотреть через него на то, что за ним скрывалось. Но если мы примем другие символы, к которым нас отсылает объяснение, за истинный смысл первого символа, то мы просто подменим один символ комбинацией других, ошибочно принятых нами за опыт действительного озарения. Так можно свести окно с видом к картинке, в которой нет ни глубины, ни сущности.

Что же в действительности открывает символ, в конечном счёте зависит не от интерпретации, а от уровня нашей осознанности. Как бы основательно мы ни интерпретировали символы, наше обычное поверхностное сознание будет всегда воспринимать их как простые знаки или картинки. Лишь более глубокие уровни ума смогут воспользоваться ими как окнами, дающими прямые прозрения в то, что они символизируют. Чем более глубокий уровень ума мы пробудили, тем больше мы в действительности увидим. Поскольку наша осознанность меняется с каждым моментом, в зависимости от того, как мы бдим, смысл символа в нашем уме тоже будет меняться: иногда он будет казаться не более чем бессмысленным узором, а временами — откровением глубокой истины. С хорошей интерпретацией более вероятно (но не обязательно), что мощный символ на миг пробудит более глубокий уровень ума, позволяющий бросить взгляд в глубины того, что он символизирует. Момент такой прозрачности оставит нам воспоминание ясного прозрения, которое будет постепенно подрывать наши ошибочные верования о природе реальности. Со временем множество таких озарений может пробить постоянные окна в стенах иллюзии, которые окружают нас и не дают нам увидеть вещи такими, каковы они есть на самом деле.

В некотором смысле мы живём, окружённые стенами символов, которые мы неверно интерпретировали и приняли за что-то другое. Многие из них происходят от настоящих озарений, испытанных нами когда-то, но с тех пор замороженных в картинки или предвзятые концепции, которые теперь диктуют нам, как переживать и воспринимать мир. В результате, где бы мы ни увидели что-то новое, сразу же выскакивает заранее подготовленный образ того, как это должно выглядеть, оттесняя это и занимая в уме его место. Вместо прямого восприятия вещи такой, как она есть, мы видим выцветшую картинку, которой к тому же присущи черты подобных вещей, которые мы видели когда-то давно. Этот процесс происходит автоматически и так быстро, что мы его даже не сознаём; мы замечаем лишь, что наше восприятие уже не столь живо, как было раньше. Принимая картинки за действительное восприятие вещей, мы создаём стены, отрезающие нас от переживания реальности. Но многие из этих картин однажды были символами, давшими нам прозрение в то, что они символизировали; и они могут сделать это опять. Мы должны снова превратить их в окна, которые могут дать нам свежее видение мира и себя самих.

Самый важный образ, который создаёт каждый из нас — это образ самого себя, то, что в буддизме называется представлением о "я". Будучи более чем просто идеей, этот образ есть символ, заряженный эмоциями и насыщенный всеми чертами того, как мы себя видим. Он может включать в себя всё — от нашей философии жизни до мыслей о загибании ногтей на ногах. Не сознавая этого, мы представляем своё "я" с такой силой, что оно кажется столь же реальным и конкретным, как бетонный блок, о который можно набить шишку. Делая это, мы столь полно отождествляемся с этим образом, что ощущаем его собой. В своём представлении мы становимся этими символами себя и считаем их сущностью нашей настоящей природы. Здесь мы неосознанно совершаем то, что намеренно делает тибетский йог, когда представляет себя божеством — только вместо божеств мы используем образы своих "я".

Отождествляясь с ними, мы перестаём ощущать себя такими, какими мы есть на самом деле. Мы заменяем непосредственное сознание своей природы картинками, которым недостаёт полноты жизни. Поскольку они никогда не могут повторить глубину и сложность живого человека, мы сводим своё самосознание к поверхностным чертам, даваемым этими картинами. Всё прочее, что они не отображают или не могут отобразить, например, глубинные уровни ума, становится бессознательным и ускользает, оказываясь вне пределов досягаемости. В результате мы теряем доступ к тому типу осознанности, который нужен, чтобы видеть сквозь облекающие нас иллюзии, и в конце концов попадаем в ловушку умственных картин, которые закрывают нам видение себя и окружающего мира.

Но "я" не обязательно должно создавать иллюзии — будучи символом, оно может также давать прозрения в нашу истинную природу. Если пользоваться им, как изображением, оно введёт нас в заблуждение, но если подходить к нему как к окну, оно позволит нам увидеть себя. Поскольку оно не имеет собственной природы, будучи пустым образом ума, оно в некотором смысле прозрачно. Если мы сможем распознать это на опыте, убедившись в этом и видя его в истинном свете, мы сможем посмотреть сквозь него на то, что оно действительно символизирует. В процессе этого мы обнаружим, что многое в нашем "я", особенно идеализированные его части, состоит из образов, происходящих от прошлых прозрений в более глубокие уровни ума. Например, человек, считающий себя добрым и внимательным к другим, но в действительности плохо обходящийся с ними, мог развить этот ложный образ себя из когда-то пережитого проблеска, в котором он увидел более глубокий уровень ума, наделённый качествами сострадания. Отождествив себя с привлекательной картинкой, извлечённой из этого опыта, он верит, что стал тем, что он лишь раз увидел, но ещё не пробудил в себе. Признав, что он вовсе не добрый и сострадательный и прекратив отождествлять себя с этим образом, он может начать использовать его для действительного пробуждения глубинного уровня ума, который этот образ символизирует. Картинка, скрывавшая его внутреннюю природу, станет тогда окном, которое её открывает.