Женевьева Брюнель-Лобришон - Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков

Новелла, рассказ — перекидной мостик к повествовательным жанрам, и хотя мода на стихи еще не прошла, мелодия, в сопровождении которой они прежде исполнялись, практически исчезла: слова кансоны Пейре Роджьера в романе уже не поются, а произносятся шепотом. Начинается время историй о трубадурах, рассказов в прозе: в середине XIII века появляются vidas и razos , жизнеописания и комментарии, авторы которых, преимущественно анонимные, обуреваемы желанием собрать все, что людская память сохранила о трубадурах, о их жизни и образе мыслей, и поведать об этом молодому поколению, которое уже не знает трубадуров, но по-прежнему поет их песни. Эти «уникальные повествования», согласно выражению Альберто Лиментани [285] L’eccezione narrativa. La Provenza medievale e l’arte del racconto , Turin, Einaudi, 1977. , свидетельствуют о жизнеспособности поэзии трубадуров, не желающей умирать и по-прежнему «изобретающей» способы воспевать даму, ту самую, что уже превратилась в иконографический образ для поклонения.

Испытав на себе всю тяжесть церковного гнета, обрушившегося на юг Франции после Крестового похода против альбигойцев, трубадуры обращаются к вечному «цветку радости» (Гираут Рикьер) [286] Oroz Arizcuren F. J. La lirica religiosa en la literatura provenzal antigua , Pampelune-Tuebingen, Aranzadi-Niemeyer, 1972. , к исполненной всеобщего сострадания Даме. Нищенствующие ордена, доминиканцы и францисканцы, усиленно насаждают экзальтированное поклонение Марии, девственная красота которой, воспетая веком святого Бернара, нашла свое выражение в витражном образе, беспрепятственно пропускающем свет. На пути к «абсолютной чистоте» в некоторых светских кругах даже начинают поговаривать о Непорочном зачатии, догме, которая будет принята Церковью только в XX столетии. Каталанец Раймонд Льюль, воспитанный при дворе короля Арагонского, излюбленном пристанище трубадуров, станет одним из участников ученого спора по поводу этого постулата, а также автором величественных песен, обращенных к Деве Марии; и хотя вдохновение он черпает в литургическом пении, поэзия его является бесспорной наследницей лирики трубадуров: «Книга святой Марии» ( Libre de santa Maria ), «Книга прославления Марии» ( Libre de Ave Maria ), «Часослов Богоматери» ( Horas de Nostra Dona ) [287] Voir Hasenohr G. et Zink M., op. cit. , p. 1245–1257. . Мятежный Пейре Карденаль без колебаний выражает свое полное доверие Марии, обращаясь к ней с такими словами: «Тот, кто в тебя верит, / Не нуждается в иных защитниках…» [288] Riquer M. de Los Trovadores, op. cit. , p. 1503, v. 31–32. Анонимный автор «Райских цветочков» ( Flors de paradis ) в двадцати трех строфах, по одиннадцать стихов каждая, излагает учение францисканцев о Деве Марии, используя куртуазную модель трубадура Гаусельма Файдита. Контрафакция ( contrafactum ), повторное использование метрических и музыкальных моделей своих предшественников, в том числе и моделей латинских стихов ( versus ), свойственна поэтической манере трубадуров изначально и продолжается вплоть до самого заката трубадурского искусства. Так, например, моделью для похвалы Марии («Райский Цветок / Царица манер куртуазных, / Преклоняется перед вами / Кающийся, с неизменными чувствами в сердце…») [289] Ed. Oroz Arizcuren F. J., op. cit. , p. 430–453. послужила злая сатира против Рима, составленная Гильемом де Фигейрой между 1226 и 1229 годами [290] Riquer M. de. Los Trovadores, op. cit. , p. 1272–1279. . Явная ирония характерна для конца эпохи, создавшей лирику. Будучи очевидным признаком жизнеспособности, она становится движущей силой трубадурского искусства, не допуская «обновления фасада посредством набожности». Об этом свидетельствует великолепный сборник песен R [291] Brunel-Lobrichon G. «L’iconographie du chansonnier provençal R. Essais d’interpretation», in Lyrique romane médiévale: la tradition des chansonniers , Actes du colloque de Liège, 1989, éd. Tyssens, Liège, 1991, p. 245–272. , составленный в окрестностях Тулузы в XIV веке [292] Paris, BNF fr. 22543, chansonnier provençal R. ; лирика, нашедшая место на его страницах, пребывает под двойным покровительством — сначала Христа, а затем Девы Марии. Обращение к небесным покровителям можно встретить и в начале «Книги Гираута Рикьера», трубадура, уроженца Нарбонна, современника мантуанца Сорделя и Раймонда Льюля [293] Voir Hasenohr G. Zink M., op. cit. , p. 653–657. . Из Нарбонна, где некогда графиня Эрменгарда принимала оммаж от самых знаменитых трубадуров и поддерживала овернца Пейре Роджьера, Рикьер должен ехать искать пропитание при последних «куртуазных» дворах Окситании. Он жалуется, что приходится «блуждать от одного двора к другому» и никто, даже ученый король Альфонс X Кастильский, не может откликнуться на его просьбу и по специальному указу отделить шутов от жонглеров, трубадуров от «докторов поэзии», то есть «тех, кто в совершенстве постиг высокое искусство trobar » [294] Ed. Linskill J. Les Epitres de Guiraut Riquier … Liège (AIEO, 1), 1985. . Двор Генриха II, графа де Родеса, похоже, отныне является единственным уголком окситанской земли, не заказанным для поэтических состязаний [295] Guida S. Jocs poetici alla corte di Enrico II di Rodez , Modene, 1983. .

Давно уже пути трубадуров ведут ко дворам, что находятся по ту сторону Пиренеев [296] Brunel-Lobrichon G. «Les troubadours dans les cours ibériques», in Actes du IV-e congrès international de l’Association internationale d’études occitanes , Vitoria-Gasteiz, 1994, p. 37–45. и Альп. Для тех, кто отважно отправлялся в изгнание, становился файдитом , начиная с XII века путь традиционно лежал в сторону гостеприимных дворов южных полуостровов. Образованные государи охотно принимали при своих дворах поэтов и музыкантов, способных добавить блеска их имени и дому. Уже в середине XII века Маркабрюн состоял на службе Альфонса VII Кастильского. Двор королей Арагонских и королевский дом правителей Барселоны поистине были землей обетованной, где привечали трубадуров и высоко почитали их искусство [297] Aurell M., Les Neces.. . op. cit. : за период с середины XII века и до начала XV века семь правителей этих дворов занимались сочинительством на окситанском языке и оказали покровительство большому числу окситанских стихотворцев.

По другую сторону Альп куртуазная активность никогда не прекращалась; сначала в нее были вовлечены северные дворы, а затем и южные, вплоть до самой Сицилии. Одним из первых трубадуров, перебравшихся через Альпы, был провансалец Раймбаут де Вакейрас. Сначала его видели при дворе маркграфов Маласпина в Генуе, затем, после долгих странствий, его встречают в Ломбардии при дворе маркиза Бонифачио Монферратского, где он и прожил до самой смерти [298] См.: Hasenohr G. et Zink M., op. cit. , p. 124–125; Жизнеописания… с. 206–209. . В Италии осуществляется чудесный симбиоз между искусством trobar и народным языком. По свидетельствам историков итальянского языка, Раймбаут «впервые пишет рифмованные строфы на нашем языке» [299] Roncaglia A., cité dans Colloque international: France-Provence-Sicile , Annales universitaires d’Avignon, Avignon, 1979, p. 1. . Многие генуэзцы и ломбардцы сочиняют на языке ок. Самым известным из них является мантуанец Сордель (Сорделло), родившийся около 1200 года. Данте, спустившись в Чистилище вместе с Вергилием, также уроженцем Мантуи, встречает там Сорделя, и встреча эта способствует еще большей славе итальянского трубадура [300] Чистилище. Песнь VI, ст. 61–75 (пер. М. Лозинского). . Однако его жизнеописание гласит: