Коллектив авторов - Культурогенез и культурное наследие

Таким образом, изучение нарративных источников может служить основанием для проведения исследований в области культуры и истории XI-XIV вв. Относительно более раннего периода сведения письменных источников следует учитывать степень их достоверности, имея в виду временной разрыв между моментом события и моментом фиксации его летописцем, а также сложившиеся на момент записи политические условия.

Еще одним источником изучения могут служить археологические артефакты – конкретные элементы предметного мира, созданного человеком. Все артефакты мы предлагаем разделить на несколько групп, характеризующих различные сферы деятельности жителей средневековой Ладоги. Во-первых, это поселенческие древности. К ним относятся предметы системы жизнеобеспечения (жилища, одежда, предметы быта), предметы производственной культуры (производственные помещения, инструменты и приспособления для занятия ремеслом и торговлей, средства передвижения). Во-вторых, предметы, характеризующие религиозно-мифологические представления. Это языческие культовые сооружения, предметы с руническими знаками, украшения с религиозной символикой. Это и христианские храмы, личные предметы культа. В-третьих, это артефакты, связанные с погребальной обрядностью: погребальные памятники, инвентарь, сопутствующий погребению; спрятанные предметы (монеты, украшения, оружие).

Определенный нами для исследования период (753-1500 гг.) является довольно большим даже в масштабах мировой истории и требует внутренней градации. Можно выделить несколько этапов формирования городской культуры средневековой Ладоги, исходя из особенностей городской структуры в функционировании города в культурном пространстве Средневековья.

VIII – 1-я пол. IX вв. Этап возникновения поселения, насчитывающего не более десятка построек, среди которых кузнечно-ювелирная и стеклодельная мастерские. Исходя из географического расположения, поселение позиционируют как транзитный пункт на магистральных путях движения, связывающих Европу и Скандинавию со странами арабского Востока и Византией [33]. Наличие мастерских свидетельствует о формировании производственной культуры.

2-я пол. IX-X вв. Этап активного формирования городского поселения с регулярной застройкой. Система ремесленного производства находится в стадии формирования и представлена в основном домашним ремеслом. Город активно участвует в процессе товарообмена [34]. Ладога также обеспечивает безопасность судоходства по реке Волхов и прилегающих территорий, в связи с чем предположительно в конце IX в. на мысу, ограниченном реками Ладожкой и Волховом, возводится укрепление.

XI-XII вв. Ладога входит в состав владений Великого Новгорода и становится его ближайшим пригородом (укрепленным пунктом). Город выполняет оборонительную функцию, в 1114 г. здесь возводится новая каменная крепость. В этот период в городе построены шесть каменных храмов.

XIII-XIV вв. Город имеет завершенный культурный ландшафт. Складывается система городской застройки, строятся каменные церкви. В XIII в. основывается Иоанновский монастырь.

Анализ очерченного круга источников позволит осуществить культурную атрибуцию топохронов с точки зрения этно-социального состава общества средневековой Ладоги, установить домостроительные, производственные, судостроительные и иные традиции, составляющие общую картину культуры города. Интерпретация определенных нами источников может служить основанием для выделения типичных и уникальных черт в культуре средневековой Ладоги, проследить этапы формирования ее культурного ландшафта от места стоянки на торговых путях до сложения средневекового города.

Во второй половине 1950-х годов двадцатого века в США появилось Общество технологической истории (Society for the History of Technology SHOT). У истоков создания организации стоял Мелвин Кранцберг, один из ведущих представителей научного направления, которое можно назвать технологической историей культуры. Он работал в традициях школы «Анналов», его книга «Технология в цивилизации Запада» считается важнейшим трудом по технологической истории [35]. Задачей общества стало изучение взаимосвязи технических изобретений, технологических новшеств с различным социокультурными процессами в широком культурном контексте. Исследовательская деятельность общества технологической истории направлена не только на историю изобретений, но и на понимание роли технологии в истории культуры – это и технологическое обеспечение политической, экономической, художественной деятельности, и то, что называется политическими технологиями, и роль технического прогресса в социальной дифференциации. Кроме того, важной исследовательской задачей стала проблема закономерностей и случайностей в технологической истории человечества.

С 1959 года Общество технологической истории совместно с издательством Джон Хопкинс Юниверсити Пресс (John Hopckins University Press) выпускает ежеквартальное издание «Технология и Культура» (Technology and Culture) [36]. Издание позиционируется как междисциплинарное и международное. На страницах журнала публикуются статьи и исследования ученых самых различных областей – истории, социологии, правоведения и политологии, машиностроения, архитектуры, экономики, философии, филологии. Кроме того, в журнале размещается информация о различных общественных событиях и мероприятиях, связанных с технологической историей, афиша выставок технических новинок. Некоторые выпуски создаются как тематические, например, номер может представлять дискуссию на тему природы и сущности технологической мысли, другой содержит статьи по истории технологии в скандинавских странах [37].

Следует отметить, что понятие «технология» используется в журнальных публикацияхв чрезвычайном многообразии значений. В предисловии к одному из номеров 2006 года, при подведении итогов почти тридцатилетней истории журнала, сказано, что однозначно определить понятие «технология» невозможно. Слово «технология» в английском языке контекстуально нагружено. Считается, что содержание понятия сильно трансформировалось и символически обогатилось в течение XX века, особенно важен в этом отношении период Второй мировой войны, когда технологические прорывы переживались как национальные победы, давали повод к единению народа, заглушая, отодвигая на второй план «капризный и норовистый» национальный характер. Не случайно, с тех пор понятие «технологии» утратило тот отрицательный оттенок, которым оно было нагружено в философской мысли первой половины XX века, когда размышляли о репрессивной стороне технологизации различных сторон человеческой жизни, и стало использоваться нейтрально, например, в таких словосочетаниях как «политические технологии» [38].