Ольга Семенова - Повседневная жизнь современного Парижа

Уроженка Габона Гилен работает маникюршей в пропитанном пьянящими запахами духов гигантском парфюмерном магазине «Сефора» в новом районе Дефанс. Яростно подпиливая ногти очередной клиентке, она иронично усмехается:

— Франция — страна, не знающая расизма? Ха-ха! Чернокожих здесь не любят так же, как и повсюду, только тщательно это скрывают. Лицемеры, они думают, что смогут обмануть нас вежливыми улыбками и выспоренными статьями о равенстве шансов? Не получится. Мы всегда будем чувствовать себя во Франции нежеланными гостями. Здесь я по-настоящему поняла смысл выражения «home, suit home».

…Сестра Гилен провела шесть лет в Киеве, училась на медицинском факультете. Украинский диплом врача во Франции не признается, и африканка устроилась санитаркой. Ночные дежурства в госпитале сменяются дневным плетением сотен тугих косичек чернокожим модницам, но африканка не жалеет о годах, проведенных у славян: «Это было самое счастливое время в моей жизни!» Говорят африканки на изысканном французском — их папа, государственный служащий Габона, хоть и обзавелся новой семьей, когда они еще были детьми, но оплатил обучение дочек в католической школе. Через несколько лет мама решила попытать счастья во Франции и приехала с ними в Париж.

— До того как стать маникюршей, я работала секретаршей. Как же меня невзлюбила одна из коллег шефа! Каждый день на меня жаловалась, говорила гадости, все надеялась чернокожую выжить. В конце концов на фирме начались сокращения и убрали нас обеих — только сперва ее, а потом меня.

Живет Гилен в Нантере и очень боится за свою единственную десятилетнюю дочь — как бы не обидели хулиганы, наводнившие город.

— Я крещеная, — с гордостью говорит Гилен, — каждое воскресенье хожу в церковь и причащаюсь. Только вот с венчанием ничего не вышло: слишком уж у папы моей дочки оказался плохой характер, чтобы выходить за него замуж. Мы расстались, когда она была совсем крошкой.

Когда дочь окончит школу, Гилен мечтает вернуться в Африку и открыть маникюрный кабинет в хорошем отеле.

— Не верьте, что в Африке только голод, болезни и геноцид. У нас есть красивые города, бескрайние пляжи и богатые люди.

Гилен обещает мне дать несколько рецептов острой африканской кухни, потом задумывается:

— Нет уж, лучше я как-нибудь приду к вам и сама покажу, как готовить. Всегда лучше увидеть, чем сверяться с поваренной книгой. Так что готовьтесь, приду с сестрой — ей очень хочется поговорить по-русски, с дочкой, и буду вас колонизировать !

…Вторая маникюрша, молоденькая Ноэль, приехала из Нигерии. Вышла замуж за француза, родила сына, но не ужилась в белой семье.

— Я для них слишком экзотическая птица.

На родине у нее остались две сестры и брат. Родители умерли, о детях заботится старенькая бабушка.

— Моему брату шестнадцать, и он всерьез занимается футболом. Через месяц должен приехать с командой в Париж Я возьму его, и мы пойдем в префектуру. Я буду кричать, плакать, валяться по полу, просить и умолять, но добьюсь для него разрешения остаться во Франции. В Африку он больше не вернется!

…В 1990-х годах на улице Гласьер 13-го округа сидел на скамеечке африканец по имени Джон Калепа Сенга, инвалид из-за пережитого в детстве полиомиелита. Он любил посудачить с прохожими, соседями, водителями автобусов. Этого конголезца знала вся округа. Болезнь не озлобила его, он был добр и отзывчив, рассказывал смешные истории взрослым и наивные африканские сказки детям. Казалось, что Джон всегда будет сидеть на своей скамеечке, но в декабре 2002 года его не стало. Осиротевшие жители округи долго еще приносили к ней букеты цветов с записочками: «Вы незабываемы», «Я вас любил».

…Эта история не изменит реалий: каждый третий житель Франции — расист. В начале 1950-х годов французская певица Жюльет Греко привела в шикарный парижский ресторан своего коллегу — чернокожего американского певца Майлза Дэвиса. Сперва метрдотель заулыбался: «Добро пожаловать, мадемуазель Греко!», но, увидев за ее спиной негра, окаменел: «У нас больше нет мест». — «Дайте мне вашу руку», — тихо сказала Греко метрдотелю. Тот протянул ей дебелую, чуть влажную руку. Греко плюнула ему в ладонь, закрыла ее и, ни слова не говоря, вышла. В 1990 году был принят закон Гэссо, усиливавший репрессии против расизма, но никаких особых изменений с тех пор не произошло. Два журналиста провели опыт: путем сложного макияжа и химических препаратов на несколько дней затемнили свою кожу до состояния негритянской и в новом обличье попытались устроиться на работу в Париже, снять квартиру, зайти в модное кафе и попросить хорошие места и т. д. На работу их брать отказались, квартиру не сдали, а в кафе предложили самые плохие места…

Помимо африканских эмигрантов в Париже живет много чернокожих французов с Антильских островов. В 1963 году премьер-министром Мишелем Дебре было основано бюро для эмиграции из заморских французских территорий. Вплоть до своего закрытия в 1981 году Франсуа Миттераном оно «импортировало» в Париж 160 тысяч чернокожих французов. Они получили места в отельном бизнесе и маленькие должности на государственной службе, но до сих пор чувствуют себя гражданами второго сорта…

Любому чернокожему, независимо от происхождения, сложнее устроиться на работу. В некоторых заведениях брать их на определенную работу запрещено негласным приказом руководства. В известном кабаре «Мулен Руж» на кухнях работает 95 процентов чернокожих, а в залах все официанты — европейцы. В 2000 году 22-летний чернокожий официант Абдулае Марега предложил свою кандидатуру на пост официанта в «Мулен Руж» и ему отказали в связи с незнанием испанского и английского языков, необходимых для общения с посетителями. Но затем мадам Безит, отбирающая кандидатов, имела неосторожность связаться с агентством по трудоустройству, пославшим к ней парня, и заметить, что «Мулен Руж» не берет чернокожих для работы в зале, их место — на кухне. Паренек подал на кабаре в суд за расовую дискриминацию и отсудил 4500 евро, а поддержавшая его организация «SOS-расизм» получила 2300 евро. Это победа, потому что обычно в таких случаях истец получает не больше 150 евро.

Недавно государственное учреждение ЭРАТЭПЭ (RATP), обеспечивающее Париж общественным транспортом, решило не придерживать 45 тысяч рабочих мест для французов и граждан стран европейского содружества. Заместитель генерального директора Жозетта Теофиль поясняет: «Нам не стоит никакого труда подобрать на работу европейцев — спрос велик, но мы предпочитаем, чтобы работники транспорта походили на сегодняшних пассажиров». Облик пассажиров парижского метро и автобусов за последние сорок лет заметно изменился. Кадры документального фильма показывают хронику конца 1960-х годов: в переполненном вагоне метро среди толпы белокожих французов сиротливо стоит одна молодая негритянка. Сегодня парижское метро и автобусы заполнены чернокожими…