Коллектив авторов - Культурологическая экспертиза: теоретические модели и практический опыт

Что же следует из сказанного?

Первое. Недопустимость сохранения слабой конкурентной среды, обусловленной несформированностью институциональных отношений между всеми участниками – производителями экспертной продукции, отсутствием конвенциональных соглашений.

Второе. Признание системой государственного управления важной роли экспертного сообщества и результатов его деятельности как инструмента, участвующего в системе управления сферой культуры, способствующего принятию научно обоснованных решений.

Третье. Предложение пересмотра взаимоотношений между всеми участниками экспертной деятельности – статусными и нестатусными; соотнесение ресурсов (аудит знаньевых, информационных, финансовых и др. ресурсов).

Четвертое. Изменение соотношения между фундаментальными и прикладными гуманитарными и культурологическими исследованиями в разных подведомственных научно-исследовательских институтах.

В целом, следует особо подчеркнуть, что прежние статусные и институциональные регулятивы отношений между научными и образовательными сообществами уже во многом устарели, слабо поддерживаются системой государственного управления, тиражируя коммуникативные модели начала 90-х гг. прошлого века.

IV. Система мотиваций культуролога при включении в экспертные процедуры

Какими факторами, помимо названных, обусловлена лабильность профессионального сообщества культурологов и искусствоведов?

Прежде всего, низким уровнем взаимодействия академической и вузовской науки о культуре; несоответствием уровня заработной платы труду ученых-гуманитариев; отсутствием понимания приоритетности прикладных разработок в деятельности этих научных коллективов. С одной стороны, результаты фундаментальных исследований определяют научную состоятельность профессионального коллектива организации, являясь «визитной» карточкой НИИ в профессиональном сообществе; с другой – фиксируют такие факторы организационно-научной деятельности НИИ, как востребованность и эффективность прикладных разработок, подготовленных профессиональным коллективом. Заметим: даже только по этим двум факторам их недопустимо считать второстепенными компонентами в системе культурологического знания, в силу чего они не могут оставаться «в тени» интересов всего научного сообщества.

Какова же сегодня реальная ситуация в аналитическо-экспертном пространстве культурологического сообщества? Ответ неутешителен. В разработке концепций развития сферы культуры, подготовке законопроектов, правовых документов как механизмов регулирования сферы и реализации культурной политики, подготовке научно-аналитических материалов по социокультурному развитию и прогнозированию культурологам участвовать не очень престижно, поскольку этот вид профессиональной деятельности существенным образом не влияет на укрепление их статуса в научном сообществе. Можно добавить: и непрактично в условиях коммерциализации научной деятельности.

Трудно представить себе, чтобы такая ситуация существовала в среде ученых-естественников, где почти каждый из признанных научным сообществом специалистов является членом экспертного совета того или иного уровня и масштаба. По сути, маргинальная ситуация, сложившаяся в нашей стране в некоторых отраслях гуманитарного знания, в том числе и в культурологии, приводит к субъективизму оценок и мнений, беспрепятственно тиражируемых властными структурами.

Отвечая на вопрос: в чем видится основная причина сложившегося отношения к разным направлениям прикладных работ, заметим, что, прежде всего, это медленная институционализация экспертно-аналитического сегмента. В итоге, экспертные советы как независимые научные структуры создаются и в общественных, и в государственных структурах крайне редко. Кроме того, инициативы со стороны власти в основном направлены на создание статусных систем, в составе которых научное сообщество представлено учеными-руководителями организаций и учреждений сферы культуры, в то время как практика показывает высокую результативность экспертных групп, формируемых на основе приоритетности не административного, а компетентностного подхода. Звание эксперта – это показатель высшего уровня признания профессионализма ученого, позволяющего ему лично выносить оценочные суждения на публичный уровень.

Ученые, принимая приглашение на участие в работе институализированных при том или ином ведомстве структур, руководствуются своим гражданским долгом и следуют принципам этоса науки. Однако в итоге получают дополнительные, порой слабо согласующиеся с их профессиональной деятельностью, задания, поступающие из системы управления в «пожарном» режиме. При этом ученые фактически не приобретают ни так называемый социальный (статусный), ни какой иной капитал, прежде всего в силу нивелирования их авторских оценок в обобщенных материалах и установившейся традиции неперсонифицированности и непубличности экспертной деятельности. В этом – корни порой безответственных заявлений, выдаваемых за реальные прогнозные сценарии, предложения и рекомендации.

К тому же, миф о том, что быть экспертом финансово привлекательно, также несостоятелен. Ведь подготовка экспертных заключений по законодательным проектам и специальных аналитических материалов, справок о положении в той или иной отрасли, выявление проблемных зон и др. чаще всего имеет форму отдельных поручений (так называемая модель «делегирования»), либо форму заказа, получаемого организацией и соответственно распределяемого между всеми членами коллектива, зачастую без учета личностного вклада в выполнение конкретного экспертного задания или проекта. В таком случае возникает вопрос: может ли быть эффективным институт профессиональной экспертизы, основываясь только на общественных и добровольных началах?

Разумеется, вероятны разные варианты ответа. Однако в любом случае интеллектуальный труд, затраченный на создание блага (текста, содержащего изложение научной идеи, концепции и пр.), если он востребован и имеет спрос, обладает перспективой войти в сознание многих людей. Нельзя не учитывать того, что после отчуждения результатов деятельности от автора его научный продукт сохраняет авторское право и не утрачивает своей стоимости (при условии, если это не было обременено разного рода нормативными договорами и соглашениями). Результаты деятельности эксперта, лично участвующего в производстве знания, имеют определенную финансовую стоимость, которая на добровольной основе может быть компенсирована в других эквивалентах – социально-статусном или моральном. Такой подход распространен в мировой практике и вполне себя оправдывает. На наш взгляд, его можно было бы применять при взаимодействии экспертного сообщества и системы государственного управления, укрепляя систему государственно-общественного регулирования сферы культуры.