Юрий Зобнин - Мистерия Варяга

Несмотря на то что разговоры о «маленькой победоносной войне» всю вторую половину 1903 года постоянно циркулировали в придворных и правительственных кругах, император Николай II, по всей вероятности, до конца надеялся, что российское проникновение в корейское Приморье все-таки не потребует военных усилий больших, нежели простая демонстрация имперской морской и сухопутной мощи — вслед за политическими демаршами и интенсивной работой тайной дипломатии. В сеульский портовый пригород Чемульпо для поднятия дипломатического престижа русской миссии в Корее был направлен стационером [1] Стационер (от фр. stationnaire — неподвижный; в данном случае постоянно находящийся на стоянке в иностранном порту) — судно, в задачу которого входит контроль за ходом событий, угрожающих интересам дружественной державы. Последней обычно делегируется право распоряжаться действиями корабля-стационера в случае военной необходимости. Иногда стационер находится в распоряжении отечественного посланника и обеспечивает его безопасность. новейший крейсер Тихоокеанского флота «Варяг». Его командир, капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев, с кадетской поры имел прозвище «дипломат». Блестящий флотский офицер, В. Ф. Руднев обладал широкими политическими познаниями, был прирожденным психологом и искусным полемистом и мог при случае оказаться полезным российскому посланнику в Сеуле А. И. Павлову [2] Александр Иванович Павлов (1860–1923), как и Руднев, с отличием окончил Морское училище, но вскоре был направлен Александром III на дипломатическую работу в Азиатский департамент Министерства иностранных дел. С 1891 года состоял при российской дипломатической миссии в Китае, принимал участие в событиях вокруг японо-китайской войны и активно способствовал заключению «корейских» соглашений Пекина с Петербургом. С 1898 года работал генеральным консулом (позже чрезвычайным посланником) в Корее, имел большое влияние на короля Коджона и, как С. Ю. Витте, полагал возможным уладить конфликт в Приморье путем «восточной дипломатии». Во время русско-японской войны ведал разведкой и контрразведкой и сумел наладить эффективную работу созданной им агентурной сети. Умер в эмиграции. не только в военно-морском отношении. Обоим было известно, что Петербург категорически запрещал инициировать военную развязку. «Желательно, чтобы японцы, а не мы открыли военные действия. Поэтому если они не начнут действия против нас, то Вы не должны препятствовать их высадке в Южную Корею», — писал Николай II дальневосточному наместнику Е. И. Алексееву. Павлов такую позицию полностью разделял и одобрял и недвусмысленно ориентировал прибывшего в Сеул Руднева на длительную «войну нервов». Собственно, эти соображения и подвигли российское морское командование избрать именно «Варяг» для выполнения задач стационера, в общем несвойственных быстроходному, легкому крейсеру: в Чемульпо он должен был стоять и пугать . И выбор морского начальства можно было понять.

«Варяг», построенный по российскому заказу в США в 1899 году, был первым кораблем новой российской судостроительной программы и считался очень сложным в эксплуатации, ибо имел в конструкции целый ряд экспериментальных технических новинок, которые предстояло еще оценить в действии. [3] Конструкция «Варяга» вот уже сто лет является темой дискуссий специалистов и историков. Создатель крейсера Ч. Крамп оценил результаты первых испытаний корабля как «триумф искусства и техники». Между тем известно, что «Варяг» в первые два года его российской службы часто ремонтировался и отлаживался, а его переход в Порт-Артур был крайне тяжелым для тогдашней команды из-за постоянных авралов, прежде всего в силовой установке. Споры ведутся вокруг системы вооружений, защиты экипажа, комфортности жилых помещений и т. д. Не вдаваясь в детали, скажем только, что подобная полемика неизбежно присутствует в судьбе всех великих созданий человеческого гения — от портрета Моны Лизы до космического корабля «Восток», как правило, парадоксальных и необычных по самой своей природе. Он был уникален во всем, и эта уникальность сообщала внешнему облику бронепалубного четырехтрубного крейсера 1-го ранга эффектную значительность, эстетически действующую на сторонних наблюдателей.

На Большой Кронштадтский рейд из Филадельфии он явился в мае 1901 года белоснежным, вызывая в памяти ликующих зрителей библейские строки о «белых одеждах» (Откр. 3, 5), в которые облекаются победители. Во время перехода из Петербурга в Порт-Артур «Варяг», выполняя особое пожелание МИДа, завернул в Персидский залив и неприятно удивил англичан, пытавшихся в одностороннем порядке объявить местные воды зоной своих исключительных интересов. В зарубежной прессе появились заметки о таинственном русском «белом крейсере», который обладает невероятной скоростью и, несомненно, претендует на первое место среди крейсеров иностранных государств. При Рудневе, принявшем командование в конце 1902 года, этого белого великолепия уже не было: «Варяг» перекрасили в защитный серый цвет (это тоже было новшеством). На весенних морских учениях 1903 года он играл роль военного разведчика и, сливаясь с водной поверхностью, возникал на заданном рубеже неожиданно, словно материализуясь из воздуха, подобно легендарному Летучему Голландцу. Тогда же выяснилась главная ходовая особенность нового крейсера: он мог стремительно развивать значительную скорость, сохраняя при этом высокую маневренность, однако не выдерживал такой скоростной режим долго. [4] Поэтому скорость «Варяга» была официально продекларирована специальной комиссией порт-артурской эскадры в пределах от 20 до 16 узлов, хотя во время заводских испытаний он установил мировой рекорд для кораблей своего класса — 24 и 59 узлов при волнении на море в 10 баллов. Приведем еще несколько основных характеристик «Варяга». Водоизмещение — 6500 тонн. Артиллерия главного калибра — двенадцать 152-мм (шестидюймовых) орудий. Помимо того, «Варяг» имел на вооружении двенадцать 75-мм орудий, восемь 47-мм скорострельных пушек, две 37-мм пушки и шесть торпедных аппаратов. Получалось, что более всего «Варяг» был приспособлен для короткой, стремительной и сокрушающей атаки, подобной броску ядовитой змеи.

Руднев учитывал это, как учитывал к тому времени все странные и непривычные особенности этого невероятного корабля.