Пьер Грималь - Цивилизация Древнего Рима

Италия была уже заселена, когда туда пришли племена, относящиеся к цивилизациям террамар и Вилланова. Там они встретились с другими общностями, очевидно средиземно-морского происхождения, принадлежащими еще неолитическим цивилизациям. Эти «первые» обитатели имели погребальные обряды и местами подверглись эгейскому влиянию. Соприкоснувшись с новоприбывшими, они быстро подверглись их влиянию и породили оригинальные цивилизации, различавшиеся региональными чертами. Таким образом, можно видеть, как на побережье Адриатики развивается типичная культура, которая, без сомнения, многим была обязана отношениям, установленным с иллирийскими племенами. Эта цивилизация, названная пиценской (так как ее центр располагается в древнем Пицене), является примером партикуляризма народов, которые в историческую эпоху сопротивлялись римскому завоеванию и по-настоящему интегрировались в Рим только после кровавой борьбы в начале I века до н. э.

В Лациуме цивилизация типа Вилланова основательно укрепилась в начале 1-го тысячелетия до н. э. Между тем латины, те самые, что основали Рим, не являются чистой этнической группой, а представляют собой новый народ, сложившийся в результате ассимиляции индоевропейских завоевателей с жителями Средиземноморья. Без сомнения, как и в Греции, язык, который сложился, был языком арийцев со следами языка первых жителей страны. В мифологической форме эта непростая реальность нашла свое выражение у римских историков. Они рассказывали, что латинский народ появился в результате слияния двух племен — аборигенов, суровых жителей Лациума, охотников, которые частично вели кочевой образ жизни, поклонялись деревьям и считали, что сами произошли от деревьев, и троянцев, сотоварищей Энея, пришедших из отдаленной Фригии после катастрофы, случившейся на их родине. Несомненно, эта легенда далека до археологических данных. Тем не менее давайте задержимся на этой концепции смешанного происхождения латинского народа, в котором элементы, «рожденные от почвы», оживились благодаря чужеземцам и оказались просвещенными. Возможно, что цивилизация этого народа была родственна цивилизации этрусков, ближайших соседей, которые оказали глубокое влияние на пороге становления Вечного города.

Историки до сих пор еще не могут прийти к согласию по вопросу о происхождении этрусков. Благодаря раскопкам мы, несомненно, знаем только то, что этрусская цивилизация появляется в Центральной Италии в VIII веке до н. э. и что она наступила сразу вслед за цивилизацией Вилланова. Доказательство — появление на той же территории искусства, испытавшего восточное влияние. Из этого не следует, что носитель этой культуры — мигрировавший с Востока народ, который мог к этому времени обосноваться в Центральной Италии. Этот феномен развертывается скорее в культурном плане, чем в плане насилия. Все произошло так, как будто внезапно развились скрытые тенденции, подобно тому как неожиданно, вдруг расцветает растение. Недавно предложенная гипотеза неплохо объясняет, каким образом могло случиться подобное явление. Ориентированная на Восток этрусская цивилизация, которая развивалась внутри цивилизации Вилланова и во многих отношениях оказалась реакцией на нее (обряд трупоположения вместо обряда трупосжигания, типичного для племен цивилизации Вилланова; богатство и даже роскошь погребений по контрасту с бедностью погребений предшествующих), предположительно могла сложиться под влиянием прибывших с Востока этнических элементов из бассейна Эгейского мира в начале XII — конце XIII века до н. э., то есть в разгар героической эпохи.

Подобным же образом модифицируется и традиционная историческая концепция относительно проблемы происхождения Рима и самой природы римской цивилизации. В этом смысле история, созданная античными авторами о союзе италийских племен и пришельцев с Востока, символом которого является брак Энея и Лавинии, дочери царя латинов, кажется не поэтической фантазией, а реальностью. Несомненно, римский народ всегда хотел противостоять этрускам. Римлянам нравилось противопоставлять свою трудолюбивую бедность, свое военное мужество изобилию и вялости этрусков; римляне часто выражали свое презрение к этим «тирренским пиратам», грабителям без веры и закона, но эти контрасты главным образом приходятся на исторический период, в то время как этруски, добывающие богатство торговлей и морским разбоем, постепенно приходили в упадок. Если обратимся к временам еще более древним, то противостояние оказывается менее ощутимым, и мы можем спросить себя, а не произошло ли то же самое и с самим Лациумом и не оказался ли он когда-то восприимчивым к влиянию чужаков, пришедших с моря, и начиная с зари цивилизации не были ли высажены там, в устье Тибра, культурные ростки, развившиеся позднее в историческую эпоху, когда обмен товарами с Грецией начинает по-настоящему эллинизировать латинскую страну.

Во всяком случае, нет оснований противопоставлять априори монолитный Рим, с чисто арийской сущностью, Греции, пропитанной восточной мыслью. Если Лациум и усвоил язык индоевропейских племен, в то время как этруски сохраняли вплоть до возникновения империи древний язык пеласгов, то в других отношениях — в частности, в вопросе о верованиях и обрядах, а также политическую и общественную организацию — старое средиземноморское сообщество отметило неизгладимой печатью своего наследия Вечный город, который еще только зарождался.

Основание Рима окружено легендами. Историки рассказывают, что новорожденных Ромула и его брата Рема, брошенных на берегу Тибра спустя несколько дней после рождения, чудесным образом вскормила своим молоком волчица, которая приходила из леса. Очевидно, ее посылал бог Марс, который был отцом Близнецов, и римляне до конца своей истории любили говорить о себе как о «сыновьях Волчицы». Детей подобрал пастух, добрый Фаустул, чье имя само по себе было самым благоприятным предзнаменованием, так как оно происходит от слова favere [10] Favere — благоприятствовать, покровительствовать (лат.). . Ромул и Рем были воспитаны женой Фаустула Аккой Ларенцией. За именами Фаустула и его жены скрываются имена божеств: первое напоминает имя Фавна (Faunus), пастушеского божества из лесов Лациума; имя второй намекает на ларов — божеств, защитников каждого римского очага; и в самом Риме существовал культ некой Матери ларов, которая могла быть превосходной приемной матерью близнецов. Вероятнее всего, легенда заимствовала имена божеств для того, чтобы придать достоверность своим героям.

Хижина Фаустула возвышалась, если верить традиции, на Палатине, и во времена Цицерона римляне с гордостью показывали это прочное строение, с соломенной крышей и глинобитными стенами. Считается, что легенда о Фаустуле была связана с этой лачугой как последним свидетельством о самой древней пастушеской деревне, расположенной на холме и сохраненной как священный знак первозданной невинности и чистоты. Лачуга на Палатине была, впрочем, не единственной, стоявшей здесь со времен архаичного Рима. На Капитолии, перед «главным» городским храмом, храмом Юпитера Всеблагого и Величайшего, с тех времен сохранялась и другая хижина, а поскольку легенды почти не заботятся о логике, то уверяли, что эта лачуга на Капитолии также была пристанищем Ромула в его царствование или его коллеги по царской власти сабинянина Тита Тация. Со временем число священных реликвий неоднократно возрастало. Впрочем, легендарные воспоминания здесь полностью подтвердила археология. Останки деревень, располагавшиеся на Палатинском холме, и некрополь Форума явно относятся, как и характерные черты керамики, обнаруженной в этих местах, к середине VIII века до н. э. Известно, что, возмужав, близнецы, заставили своего дедушку [11] Дед близнецов Нумитор, бывший царь Альба Лонги. Как гласит предание, он был свергнут с престола своим братом Амулием признать их, восстановили его на троне и отправились строить город на месте, которое оказалось для них столь благоприятным. Для совета с богами Ромул выбрал колыбель своего детства, Палатинский холм. Рем тем временем устроился на другой стороне долины Большого Цирка, на Авентинском холме. Боги благоприятствовали Ромулу, послав ему особенное предзнаменование — двенадцать летящих коршунов. В это же время Рем увидел только шесть птиц. Ромулу, таким образом, была предопределена слава основателя Вечного города. Вокруг Палатинского холма Ромул тотчас же плугом проложил борозду, отваленная земля символизировала крепостную стену, борозда — ров, а ворота были обозначены самим плугом, проделавшим проходом.