Вольфганг Акунов - Военно-духовные ордена Востока

Аналогичные примеры можно было бы приводить до бесконечности — и проще всего ссылаться при этом на «дремучее невежество и суеверие» древних обитателей Земли. Готский историк Иордан в своей «Истории» именовал гуннов (между прочим, тоже родственное тюркам племя) плодом совокупления колдуний-алиорун со злыми духами. Средневековые летописцы христианской Европы именовали напавших на нее в XIII веке татар Бату-Хана (с легкой руки французского короля-крестоносца Людовика IX Святого) «тартарами», то есть «исчадиями ада», «сынами преисподней» (по античному названию глубочайшей части подземного мира, в которой мучились самые страшные грешники, например, богоборцы-титаны, — Тартару; от слова «Тартар» происходит также наше выражение «провалиться в тартарары»), а монголов — опять же, по созвучию — ассоциировали с ветхозаветными «магогами» (которым надлежало напасть на народ Божий в конце времен). Примеров такого рода можно было бы приводить бесконечно. Во всяком случае, Гассан ибн Саббах, используя давнее предубеждение иранцев («арийцев») против всех неиранцев («неарийцев») вообще (не случайно шиизм как течение резко оппозиционно по отношению к «неверным» арабским халифам Дамаска, Самарры и Багдада, хотя и возник первоначально в арабской среде, но укрепился и развился именно в иранских областях) и против «туранцев» (в описываемое время ассоциируемых однозначно с тюрками) в частности, привлек на свою сторону всех, обиженных этими тюрками (в данном конкретном случае — сельджуками). Кстати, не кто иной, как второй халиф, соратник самого пророка Мухаммеда, основателя ислама, знаменитый Омар, повелитель правоверных, отнявший у христиан Дамаск, погиб в свое время при входе в мечеть от кинжала, направленного в его грудь не кем-нибудь, не каким-нибудь арабом, иудеем, сирийцем или греком, а именно новообращенным в ислам иранцем — персом Абу Лаулу Перозом. Факт, что и говорить, многозначительный. Что ни говори, а традиции — великая вещь…

Гассан ибн Саббах отказался сообщить кому бы то ни было, кто же тот «тайный», «скрытый» или «сокровенный» имам, который будет направлять его самого и его учеников. Имам был именно тайным, скрытым, сокровенным, его имени нельзя было называть. А пока истинный имам был фикцией, его взялся замещать Гассан ибн Саббах.

Вот так возникло радикальное учение, у которого были тайный учитель и вполне реальный вождь. Вождь требовал от своих учеников слепого подчинения потому, что он один знал истину. Тем адептам, которые выражали ему полное подчинение, вождь гарантировал райские кущи. Всем остальным он гарантировал адские муки. Тюрки, по его учению, не являлись людьми. Христиане и иудеи, с его точки зрения, также людьми в собственном смысле этого слова не являлись. Мусульмане, не исповедующие измаилизм в низаритском, и притом именно проповедуемом Гассаном ибн Саббахом, варианте (неважно, сунниты, шииты или измаилиты), были, по его учению, тоже «почти не люди» (недочеловеки, германские национал-социалисты первой половины XX века назвали бы их «унтерменшами»). Справедливости ради следует заметить, что в описываемую эпоху не только измаилиты Гассана ибн Саббаха отличались сходной этнорелигиозной нетерпимостью. Так, скажем, среди христиан, в том числе образованных (причем как представителей западной, «латинской», римско-католической, так и восточной, «греческой», православной, или кафолической, церкви), было широко распространено представление, что иудеи — это «видимые бесы». Но это так, к слову…

Всевозможных тайных обществ, орденов и сект в те годы на мусульманском Ближнем и Среднем Востоке было множество, и проповедники плодились как грибы после дождя. Выделиться среди этой пестрой массы, предлагавшей правоверным варианты и рецепты спасения и вечного блаженства на любой вкус, и найти себе адептов и сторонников было не так-то просто, тем более если пророку всего 30 лет от роду.

Но в тяжелые периоды истории угнетенные всегда ждут учителя, наставника, ждут несущего им освобождение (пусть иллюзорное) спасительного слова проповедника и вождя. Своеобразная «теология освобождения» Гассана ибн Саббаха была настолько проста, что ее мог понять даже самый темный и неграмотный крестьянин (собственно, на таких «простецов», или, иначе говоря, невежд она и была рассчитана). Эта программа освобождала адептов нового тайного учения от необходимости думать и самому принимать решения. Она утверждала, что вождь и пророк знает абсолютную и окончательную истину. Она облачала эту истину в темные покровы величайшей тайны. Она обещала «верным, претерпевшим до конца», безоговорочное спасение и вечное блаженство.

Самое слабое место низаритского учения, проповедуемого Гассаном ибн Саббахом, заключалось в том, что его радикализм неизбежно вступал в конфликт с официальной идеологией тогдашних мусульманских государств. Для торжества его тайного ордена в мусульманском мире должна была существовать критическая, смертельно опасная ситуация. Но, как на грех, такой ситуации в конце XI века, до начала Крестовых походов, в исламском мире как раз и не существовало! Официальный, казенный, правоверный ислам защищали не только многочисленные армии султанов, падишахов и амиров, но и миллионы верующих мусульман, запуганных крайним, оголтелым экстремизмом, неустанно проповедуемым Гассаном ибн Саббахом и его адептами.

В течение 10 долгих лет Гассан ибн Саббах вел свои проповеди в разных городах Ирана, вербовал сторонников среди измаилитов низаритского толка, гонимых и преследуемых казенным исламским духовенством, действовавшим в тесном союзе со светскими властями. Три года неутомимый «даис» провел в области Дейлем, к юго-западу от Каспийского моря, проповедуя среди тамошних племен (имевших, как и он сам, иранское происхождение). В представлениях дейлемитов официальный ислам (в первую очередь суннизм) четко ассоциировался с господством чужеземных захватчиков — турок-сельджуков (так же, как ранее — с властью чужеземных захватчиков-арабов). Поэтому именно среди дейлемитов Гассан ибн Саббах искал базу для создания своего орденского государства — тем более что среди них укрылись в свое время недобитые иранскими шахами из династии Сасанидов сторонники коммунистического движения маздакитов (V–VI вв.), продолжавшие тайно проповедовать свое учение (включавшее, между прочим, требование «обобществления» женщин) до самого прихода в Иран арабов-мусульман (но также и после него).

Постепенно число сторонников «даиса» возрастало, но вместе с тем возрастали и опасения сельджукских властей. Один из писателей того времени, выражая настроения, господствующие среди сельджукского суннитского истеблишмента, писал: