Андрей Ястребов - Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности

Пушкин и рынок

Не менее важно понять, что бренд «Пушкин» уже давно вовлечен в рыночные отношения, точнее в номенклатур-но-рыночные. Государство ежегодно ассигнует деньги на благое дело поддержки русской классической культуры, статистика мучительно пытается отразить позитивные результаты их расходования: баснословные тиражи учебников, юбилейных изданий, внешняя реклама, проведение праздничных мероприятий и т. д. На любом экзамене подобная статистика получит двойку. Бюджеты на поддержание классики грандиозны, но воспитательный или, что более важно, социально-консолидирующий эффект сомнителен. Идет конкурентная борьба за бюджетные деньги. Однако побеждают не смысл и цель.

Ежегодно гора с завидным титаническим упорством рожает мышь, до обидного жалкую и тощую. Каждый отчетный период заканчивается бравурными реляциями и полнейшим фиаско. Чиновники признают совершенные ошибки, и… процесс запускается по кругу, в соответствии всё с тем же проверенным методом, выделяя казенные средства на реализацию «мероприятий». Чиновничий подход к популяризации классики уже давно себя дискредитировал недобросовестностью.

Можно, конечно, прикрыться чем-нибудь звонким. К примеру, авторитетом американского бизнесмена Джона Уэйнмейкера, которого считают автором афоризма: «Я точно знаю, что половину денег на рекламу я трачу впустую, но не знаю – какую именно». Однако в политике и практике чиновничьего рекламирования бренда «Пушкин» не сложно догадаться, куда уходят обе половины денег.

Для продвижения на рынке бренда «Пушкин» следует применять рекламные носители повышенного медиавеса, к примеру, ТВ и Интернет.

При этом необходимо понимать, что массированные рекламные кампании с миллионными бюджетами вызывают меньшее уважение, поскольку считается, что рекламисты стараются открыто и примитивно обмануть потребителя (например, «банковские кредиты под 0 %» или «Пушкин – наше все»). Получается нелепо и глупо, подобная реклама вызывает резко негативную (в лучшем случае – нейтральную) реакцию. Неискреннее и утилитарное использование рекламы потребитель справедливо воспринимает как неуклюжую попытку втереться в доверие.

О нестандартном. Лебедь, рак и Пушкин

Необходимо освоить новые рекламные носители, подключить широкий набор каналов общения с целевой аудиторией. Опыт продвижения сильных брендов показывает, что нередко удается добиться максимум результатов при минимуме средств. Например, раскрутка нового национального бренда без телевизионной рекламы. Поэтому следует усилить долю нестандартных приемов.

• Активно использовать пародию. Слишком прямолинейная реклама давно утратила свое воздействие на сетевых пользователей. Их реакция обычно выражается в осмеивании привычных штампов и издевательстве над рекламой как феноменом массовой культуры.

Прямолинейная традиционная реклама неизбежно идет по пути выхолащивания оригинального зерна, превращая бренд в серый, лишенный индивидуальности рекламный продукт. Пародии придают рекламе новые смыслы, выстраивают новые ассоциативные ряды, влекут за собой цепь аллюзий и таким образом оказывают воздействие на бренд в целом.

Негативную реакцию, как правило, вызывает излишняя навязчивость, неискренность, высокомерное отношение к потребителю. Имиджевые пародии оригинальны, хорошо запоминаются и полностью соответствуют ценностям и образу жизни целевой аудитории.

Подобные меры необходимы хотя бы потому, что, как бы мы этому ни противились, сегодня школьному образу Пушкина, хрестоматийно слабому, приходится конкурировать с юненькими молодежными поп-группами.

Проекты реанимации и реабилитации бренда не смогут избежать упреков в кощунственности. При этом не следует забывать, что самую сильную позицию в сознании обывателя и общества, как правило, занимают исторические персонажи, покинувшие учебник истории и прописавшиеся в жанре анекдота. Достаточно назвать Василия Ивановича и Петьку, чтобы убедиться не столько в народной любви к персонажам, сколько в мощной позиции, которую они занимают в сознании рядового потребителя. Этот потребитель ест попкорн, грызет семечки, неделикатно выражается, но именно он составляет основную массу общества. Печальный парадокс: именно этот потребитель изучал Пушкина в школе, и Пушкин в исполнении школьных наставников не отучил обывателя от попкорна, семечек и неделикатных выражений.

У классики в России нет четкой, сильной и самоуверенной позиции бренда. Ничего радикального, громкого, никаких смелых или безрассудных поступков – типичные примеры сдержанной, боязливой рекламы.

В рекламе бренда «Пушкин» обязательно должны присутствовать юмор и ирония. Чересчур серьезное, благоговейное отношение к бренду вызывает оскоминное отторжение аудитории.

• Реклама должна быть провокационной. Тупиково стремление официальной рекламы понравиться всем, чтобы не обидеть и не оттолкнуть часть целевой аудитории. Политкорректность рекламных плакатов и роликов воспринимается как признак ханжества и лицемерия.

Пример нетрадиционного общения с классикой демонстрирует город Тамбов. Общеизвестны строки Лермонтова об этом населенном пункте: «Там есть три улицы прямые, и фонари, и мостовые… / Там зданье лучшее – острог; короче, славный городок». Горожанам не пришло на ум обидеться на поэта, напротив, они увидели в оскорбительном, казалось бы, наблюдении повод для культурной самоидентификации. Стены нескольких зданий украшают лермонтовские строки, которые воспринимаются с трезвой иронией. Название поэмы – «Тамбовская казначейша» – перенесено на фантики местных конфет, сделав «казначейшу» действенным конкурентом некогда популярной поговорке про тамбовского волка.

Издержки

Реклама классики не обходится без издержек, к которым необходимо относиться в аспекте перспективы привыкания. Достаточно вспомнить памятник Сервантесу на территории МГУ или Достоевскому перед Государственной библиотекой, чете Пушкиных на Никитском бульваре, Петру Первому и т. д. Сколько критических копий было сломано по поводу эстетического нездравомыслия подобных произведений искусства, но, как бы то ни было, для нового поколения они не смотрятся чем-то чужеродным, даже воспринимаются оправданным элементом городской среды.

Почему-то в современной России названия (например, «У мельника»), пришедшие из западноевропейской концентрированно-городской цивилизации, воспринимаются чем-то естественным, а вот вывеска гостиницы в Пушкинских горах «Арина Р.» вызывает критику или в лучшем случае недоумение.

Возможно, следует обратиться к опыту Австрии, для которой Моцарт стал брендом, присутствующим почти на всей линейке товаров – от конфет до одежды. Опыт Чехии по раскрутке Швейка и Кафки, Швеции (Пеппи Длинный-чулок), Дании (Русалочка) может пригодиться в качестве некоторых примерных или образцовых решений для ребрендинга отечественной культуры. При этом полезны будут и некоторые опасения наших западных соседей. Чехи предельно осторожны с использованием образа Голема, то же происходит и со шведским Карлсоном. Чехи и шведы не желают, чтобы их идентифицировали с мрачной мистикой и баловником-разрушителем в полном расцвете сил.