Эдуард Берзин - Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках

На престол взошел пятнадцатилетний сын Виджайи от суматранской принцессы Джайянагара (1309–1328). Первая половина его правления, в котором активно участвовала его мать, Дара Петак, была заполнена борьбой с феодальными мятежами.

После смерти Виджайи Вирараджа прекратил всякие сношения с маджапахитским двором и даже официально стал независимым монархом. В 1311 г., тяжело заболев, он вызвал к себе своего второго сына Намби, все еще занимавшего пост первого министра в Маджапахите, и на смертном ложе передал ему свое вновь образованное королевство. Намби охотно променял кресло министра на трон и стал укрепляться в Лума-джанге, имея дальнейшей своей целью поход на Маджапахит. По свидетельству «Параратона», борьба Джайянагары с Намби носила очень упорный характер, и Намби в ней не раз одерживал победы. Только в 1316 г. войска Намби были наконец разгромлены, сам он убит в бою, а королевство Лумаджанг вновь присоединено к Маджапахиту [45, с, 43–44; 56, с. 77; 100, с. 2331.

В 1319 г. вспыхнуло очередное восстание против Джайянагары, особенно грозное, потому что оно началось непосредственно в столице. Возглавлял его Кути, последний из крупных сподвижников Виджайи. Джайянагара с пятнадцатью лейб-гвардейцами едва успел выбраться из дворца и бежал в Бадандер. Его сочли убитым. Неделю спустя командир этого маленького отряда Гаджа Мада тайно вернулся в Маджапахит, чтобы изучить сложившуюся там обстановку. Как выяснилось, мелкие и средние феодалы — чиновники Маджапахита не были в восторге от переворота Кути. Они устали от междоусобных войн и понимали, чго права нувориша Кути в любой момент могут быть оспорены новым, еще более удачливым полководцем. Поэтому они были заинтересованы в сохранении стабильной легитимной власти. С их помощью Гаджа Мада удалось организовать контрпереворот и уничтожить Кути и его сторонников. Джайянагара торжественно вернулся в свою столицу [45, с. 44–45; 56, с. 78; 100, с. 233].

С этого момента талантливый организатор Гаджа Мада становится пока что негласным, закулисным руководителем политики Маджапахитского государства. Ему удается сплотить мелких и средних феодалов вокруг трона и феодальные мятежи прекращаются на восемь десятилетий — срок небывалый для любого средневекового государства Юго-Восточной Азии. Маджапахит быстро набирает силы.

В 1323 г. Яву посетил итальянский монах Одорико де Пор-деноне, первый из европейцев, побывавших в империи Маджапахит, который оставил хоть и краткое, но весьма интересное описание этого находившегося в ту пору на подъеме государства. «Неподалеку от этого царства (Самудра. — Э. Б.) лежит большой остров, название которому Ява, и в окружности имеет он добрых три тысячи миль, — пишет Одорико де Порденоне. — Под царем этой Явы ходит семь коронованных государей, и остров густо населен, и он лучший из всех островов. Родится на этом острове кубеба, камфора, кардамон, мускатный орех, и есть там много иных пряностей и всяческой снеди, вот только вина на нем нет.

У царя этого острова удивительнейший дворец. Дворец этот очень велик, и в нем есть громадная лестница, широкая и высокая, со ступенями вперемежку золотыми и серебряными. А пол в том дворце выстлан золотыми и серебряными изразцами, и стены изнутри покрыты золотыми пластинами, на которых выбиты золотые всадники, а вокруг головы у них же золотые нимбы, как у наших святых. И нимбы эти сплошь усеяны драгоценными камнями. А сверх того, крыша этого дворца тоже золотая, и, коротко говоря, нет ныне на свете дворца столь богатого и красивого, Великий хан Китая много воевал с этим царем, но последний всегда побеждал его и одерживал над ним верх» [47 с 182–183].

Несмотря на краткость описания, видно, что автор тонкий и внимательный наблюдатель; так, он сумел уловить клановый характер Маджапахитской монархии, написав о семи коронованных государях, которые «ходят под царем Явы».

Издатель и комментатор русского перевода мемуаров Одорико де Порденоне Я. М. Свет поставил под сомнение сам факт пребывания итальянского путешественника в Маджапахите на том основании, что маджапахитский дворец якобы не мог отличаться такой роскошью. «Одорико, вероятно, побывал на Яве, — пишет Я. М. Свет, — но в столицу могущественного яванского государства Маджапахит… он явно не заходил и царский дворец описал с чужих слов, весьма его приукрасив. Спутник китайского мореплавателя XV в. Чжэн Хэ Ма Хуань отмечал, что царский дворец окружен кирпичными стенами и внутри здания много высоких залов с полами, покрытыми узорными ротанговыми циновками. Ма Хуань ни словом не обмолвился о золотых лестницах и кровлях, но зато указал, что дворцовая крыша сооружена из твердого дерева» [47, с. 192, прим. 22]. Комментатор, однако, не принял во внимание, что между описанием Одорико де Порденоне и описанием Ма Хуаня прошло около 100 лет. И если в первой четверти XIV в. Маджапахит был самым могущественным государством Юго-Восточной Азии, то в первой четверти XV в. он уже находился в состоянии упадка, авторитет центральной власти был сильно подорван, а незадолго до прибытия Ма Хуаня страна пережила многолетнюю гражданскую войну. Наконец, сама детальность описания дворца, особенно отмеченные Одорико характерные черты индуистско-буддийской яванской скульптуры, бесспорно свидетельствуют о том, что описание принадлежит очевидцу. Что же касается того, что он, по-видимому, принял позолоту дворца за литое золото, то это случалось и с более искушенными путешественниками XIX в.

Описание Одорико де Порденоне подтверждает стабильность и прочность Маджапахнтского государства в 20-х годах XIV в. и в то же время является первым по времени сообщением о специфической структуре яванского феодального государства, которую оно, по всей видимости, приобрело вскоре после 1319 г. Организатором этой структуры скорее всего был Гаджа Мада, но она надолго пережила этого талантливого государственного деятеля. Суть этой феодальной реформы заключалась в том, что верховная власть в государстве перешла в руки клана прямых потомков правителей Сингасари (как мужчин, так и женщин), который, подобно клану Рюриковичей в Киевской Руси, приобрел исключительное право княжения и царствования в государстве. Потомки же всех остальных феодальных родов (старых и новых) были лишены права когда-либо претендовать на верховную власть в государстве. Члены королевского клана, вместо того чтобы при каждом удобном случае истреблять друг друга (как это не раз имело место в истории Сиама, Бирмы, Лаоса и других стран), тесно поддерживали друг друга и главу клана — короля, который теперь стал только первым среди равных ему князей — родичей, каждый из которых получил за пределами королевского домена свой удел. Причем распределение уделов и даже занятие королевского трона с этого времени происходило не произвольно, а строго по старшинству внутри клана, как это было и на Киевской Руси в XII–XIII вв. Именно в этом смысле, как нам представляется, и следует истолковывать замечание Порденоне о «семи коронованных государях, которые ходят под царем Явы». В 1323 г. численность взрослых членов королевского клана, судя по всему, составляла восемь человек (включая самого Джайянагару); впоследствии она, как мы увидим, постепенно увеличивалась.