Эдуард Берзин - Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках

Однажды, как сообщает летописец, слуга одного офицера украл кольцо у уличного разносчика. Дело попало в королевский трибунал. Офицер явился к королю с ценным подарком и просьбой освободить слугу. Бинья Вару тут же приказал разрубить пополам и слугу и хозяина. Если верить летописцам, он полностью вывел в стране разбой на больших дорогах. Подобно Гарун-аль-Рашиду, он часто бродил по своим владениям, переодевшись простолюдином, чем завоевал себе большую популярность. О нем даже начали складывать легенды: он-де так справедлив, что даже казнил кошку, съевшую мышь, в знак того, что ни один злодей не останется безнаказанным [146, с. 116—1171].

Бинья Вару сменил на престоле Бинья Чан (1450–1453), примечательный только тем, что при нем высота пагоды Шведагон была доведена до 92 м. После его смерти в живых не осталось никого из потомков Разадари мужского пола (это объясняется тем, что каждый король довольно энергично истреблял своих близких родственников, которые по совместительству являлись и крупными феодалами). Тогда собрание знати избрало на трон 59-летнюю Шинсобу (1453–1472). Это был единственный случай в истории Бирмы, хотя правительницами шанских княжеств или сельскими старостами женщины бывали. Благодаря своей мудрости Шинсобу стала национальной героиней монов. Память о ней сохранялась вплоть до XX в. Она завершила строительство Шведагона, пожаловала его монахам обширные земельные угодья и 500 рабов из военнопленных для работы на этих землях. На позолоту купола Шведагона она подарила знаменитой пагоде золотые слитки, равные ее собственному весу [146, с. 116]. Желая предотвратить династические распри, Шинсобу еще при жизни, в 1460 г., решила избрать себе преемника и соправителя. Ее выбор пал на буддийского монаха Даммазеди, входившего в свиту, с которой она бежала из Авы. Монская знать была глубоко возмущена тем, что священные королевские регалии достались простолюдину, а не кому-нибудь из ее среды. Шинсобу, однако, обладала достаточной силой, чтобы подавить всякую оппозицию в этом вопросе. Согласно летописям, она якобы переубедила недовольных, приказав вынуть бревно из настила моста и высечь на нем изображение Будды. Показав его вельможам, Шинсобу сказала: «Вы говорите, он из простого рода и не может быть вашим королем. А поглядите на это простое дерево. Вчера оно лежало в пыли и вы попирали его ногами, а сегодня разве это не ваш Господь? И теперь вы должны склоняться перед ним» [146, с. 118]. Чтобы укрепить права Даммазеди на трон, королева прибегла, впрочем, к более принятому в феодальной среде способу — выдала за него замуж свою дочь.

Период правления Даммазеди (1472–1492) был, по-видимому, вершиной расцвета королевства Пегу. Он вел массовое религиозное строительство, верный признак того, что королевская казна была переполнена золотом. Ему не приходилось бороться с феодальными мятежами или народными восстаниями. Он обменивался посольствами с Китаем и посылал миссии в Бенгал и на Шри Ланку [146, с. 119].

Стремясь еще больше укрепить централизацию страны, Даммазеди решил провести в Пегу религиозную реформу. До этого буддисты страны были разбиты на многочисленные секты, отличающиеся формой монашеской одежды, обрядами, толкованием канонов. В 1475 г. он отправил представительную миссию из 22 видных монахов на Шри Ланку. Миссия везла с собой многочисленные драгоценные подарки королю этой страны и сингальским монахам. Ее целью было перенять стандартную форму буддизма, выработанную в древнейшем буддийском храме этого острова — Махавихаре. По возвращении миссии из Шри Ланки этот стандартный буддизм начал внедряться по всему Пегу. Инициативу Даммазеди вскоре переняли короли Авы, Сиама, Чиангмая и Лаоса, и единая «сингальская» форма буддизма в конце XV — начале XVI в. распространилась на большую часть Индокитайского полуострова [115, с. 51].

Сам Даммазеди, активно участвуя в реформе, составил сборник морально-религиозных наставлений «Даммазеди пьттон», известный в Бирме и в настоящее время [38, с. 88].

Сын и наследник Даммазеди Бинья Ран II (1492–1526) также уделял много внимания религиозным проблемам, не забывая и о мирских делах. В 1501 г. в сопровождении большой армии он совершил поход вверх по Иравади, как он утверждал, только для того, чтобы помолиться перед пагодой Швезигон в древней столице Пагане [146, с. 120]. На деле, конечно, это была демонстрация силы на территории распадающейся Авы, с целью привлечь к себе внимание удельных князей Верхней Бирмы. И, действительно, граничащее с севера с Пегу княжество Пром в начале XVI в. если не формально, то фактически стало вассалом Пегу. Здесь нашел свое убежище последний король монского государства — сын Бинья Рана II Такаютпи (1526–1539), когда Пегу внезапно пало под ударами создателя новой бирманской империи Табиншветхи.

Организация государственной власти в королевстве Аютия (Сиам) в первый век ее существования, так же как и в Суко-таи, была довольно примитивна. В центре государства находился королевский домен (земли, окружающие столицу). Вокруг него были расположены четыре так называемые внутренние провинции: Лопбури (Лаво) — на севере, Пра Патом — на юге, Супан-бури — на западе, Након Найок — на востоке, где правили принцы — дети или внуки короля. За ними лежала полоса внешних провинций, где правили обычно представители местной знати, а на периферии государства лежали вассальные княжества, прочность связей которых с центром зависела в каждый данный момент от личного авторитета и военной силы правящего короля. В этот период один сильный удар извне или сколько-нибудь серьезное внутреннее потрясение легко могли превратить Аютию (как перед этим Сукотаи) в конгломерат мелких независимых друг от друга владений.

Но развитие феодального государства в Сиаме не остановилось на этом этапе. Уже во второй половине XIV в. в Аютии-стали действовать четыре министерства, во главе которых стояли чиновники с чисто тайскими титулами: кун на — министерство земледелия; кун кланг — министерство финансов; кун ванг — министерство Двора, выполнявшее также судебные функций; кун мыанг — министерство внутренних дел, ведавшее охраной порядка, по-видимому, лишь в пределах королевского домена.

В XV в. централизация власти в Сиаме получила дальнейшее развитие и увенчалась в середине столетия реформами короля Боромограйлоканата (1448–1488), которые законодательно оформили систему сиамской феодальной государственности. Законы Боромотрайлоканата действовали в Сиаме до конца XIX в.

Среди западных историков существует практически единодушное мнение, что прелюдией к реформам Боромотрайлоканата, резко изменившим облик сиамского общества, были захват сиамскими войсками в 1431 г. Ангкора — столицы пришедшей в упадок Кхмерской империи и последовавший затем массовый угон в Сиам представителей кхмерской верхушки (брахманов, чиновников, юристов, идеологов и т. п.).