Николай Николаев - Русская Африка

Он стучался во многие двери, но не нашлось чиновника, который выслушал бы его. Не до Эфиопии было! Дальнейшая судьба этого человека неизвестна. Н в 1937 году его акварели неожиданно были переданы Ленинградскому музею этнографии женщиной, которая назвалась женой Сенигова.

Еще более двух лет после Октябрьской революции и фактической потери связи с родиной российская дипломатическая миссия в Эфиопии под началом поверенного в делах России Н. И. Виноградова продолжала функционировать. Она просуществовала до конца 1919 года, исполняя по преимуществу консульские обязанности и оказывая разного рода помощь российским подданным.

В целом, если судить о работе российской миссии в Эфиопии после 1917 г., по сохранившимся (далеко не полным) ее документам, следует по достоинству оценить деятельность ее начальника Н. И. Виноградова. В этот период безвременья, когда роль России в мире упала почти до нуля, он показал себя человеком долга, считавшим своей обязанностью защищать интересы россиян в Эфиопии, даже когда его собственный статус здесь сделался более чем неопределенным. До последнего дня своего пребывания в стране он продолжал оказывать им содействие. И весьма часто его заступничество играло не последнюю роль.

Из старожилов «леонтьевской» волны эмиграции можно упомянуть бывшего хорунжего Уральского казачьего войска Михаила Васильевича Трофимова, прибывшего в Эфиопию в 1902 г. Вот что докладывал о нем Б. Н. Чемерзин (российский поверенный в делах в Эфиопии в 1911–1914 гг.) в своем донесении в Первый департамент МИДа 20 июня 1911 г.: «Окончив в 1896 г. классическую гимназию в г. Уральске, М. В. Трофимов поступил в Оренбургское юнкерское училище, каковое и окончил в 1898 г. В том же году был зачислен в Уральскую учебную сотню… В конце 1900 г. он поступил добровольцем в армию, действующую против китайцев, и был назначен командующим 3-й сотней 2-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска, каковою и командовал до лета 1901 г. Затем поступил в Читинское городское полицейское управление на должность пристава 1-й части. В 1902 г. покинул полицейскую службу по прошению, выехал из России по заграничному паспорту, выданному самарским губернатором 20 октября 1902 г… и, прибыв в Абиссинию, поселился в окрестностях Харара на участке земли, полученном от раса Маконена». Там он занимался разведением овощей.

В августе 1906 г. Трофимов возвратил каньязмачу Банти взятую у него в аренду землю и переехал в принадлежащее Бабичеву имение «Ада» близ Аддис-Абебы, где до 1908 г. был управляющим. В мае 1908 г. по предложению Тадика, министра земледелия кантибы Уольдэ, он перешел на государственную службу: в Марокко вступил в должность государственного агронома, освободившуюся из-за отъезда занимавшего ее прежде германского подданного Костлянда.

Б. Н. Чемерзин писал, что «жалованья в месяц получает Трофимов 135 талеров (около 125 рублей), службой и жизнью в Абиссинии доволен и продолжает находиться в наилучших отношениях со своим начальником — министром земледелия. На обязанности Трофимова лежит разведение кофейных деревьев в указанной провинции, составляющей удельное имение императора Эфиопии…»

В заключение Б. Н. Чемерзин упоминал, что по личным своим качествам Трофимов представляется ему «человеком трудолюбивым, обладающим достаточными познаниями в огородничестве и садоводстве и вообще в сельском хозяйстве, уживчивым, но увлекающимся и несколько неуравновешенным».

К сожалению, других сведений о М. В. Трофимове почти не имеется. Известно лишь, что он оставался в Эфиопии и после 1917 г.

С 1918 г. в Эфиопию из России, а позже и из некоторых других стран потянулся ручеек эмигрантов. Это была белогвардейская волна русской диаспоры, поскольку значительная часть ее состояла из офицеров, участвовавших в Гражданской войне с большевиками и покинувших родину после поражения Белого движения. Случайный визитер из Советской России, побывавший в Эфиопии в начале 30-х годов, писал: «Исконными абиссинцами считают себя полсотни русских офицеров, белых эмигрантов. Появившись в Абиссинии, они стали уверять, что являются единоверцами амхарцев. Богомольная императрица Заудиту (дочь Менелика) взяла их под свое покровительство и пристроила этих тунеядцев на государственную службу».

Этот же источник, достоверность которого в настоящее время проверить весьма затруднительно, сообщал, что императрица Заудиту живет затворницей в Геби и к ней из всех иностранцев свободный доступ имеет только «белый русский адмирал Сенявин, объявивший себя министром опереточного царя Кирилла Владимировича».

Действительно, в Эфиопии конца 20-х годов среди членов русской эмигрантской колонии было немало представителей старой русской аристократии и монархически настроенного офицерства. Можно упомянуть здесь графа A.B. Татищева и его братьев В. В. Татищева и П. Н. Татищева, князя Монтвид-Морфиша, графа И. Д. Хризосколеоде Платана, генерал-майоров Л. Свешникова и A.A. Дроздовского, полковника Ф. Е. Коновалова, флотских офицеров В. Дидерихса, П. Крузенштерна, Э. Э. Петерсона и упомянутого выше Д. А. Сенявина с двоюродным братом Д. К. Сенявиным, бывших офицеров царской армии Г. А. Турчанинова, Бенкловско-го, П. П. Булыгина, А. Г. Трахтенберга, С. М. Карташова, А. Фермора, В. Н. Бартенева, братьев М. В. и С. В. Банкулов. Всего вместе с членами семей и русской прислугой — более ста человек.

При этом тунеядцами эти люди в Эфиопии отнюдь не были. Например, граф П. Н. Татищев, знавший несколько европейских языков, служил при императорском дворе переводчиком. Инженерами-путейцами работали сыновья протоиерея Павла Вороновского Николай и Борис, а также механик Мельников; врачебной практикой занимались врачи Гаврилов, Гогин и A.A. Дебберт. Довольно известным адвокатом в 20–30-е годы был в Аддис-Абебе один из самых активных членов русской колонии И. С. Хвостов. Частную юридическую практику имел также Д. Н. Каплинский. Старшим инженером городского муниципалитета Аддис-Абебы состоял Ф. А. Шиманский. Частными предпринимателями стали эмигрировавшие из России коммерсанты Зайончек и Б. К. Бутаев, а также двоюродный брат A.B. Татищева B.C. Татищев; в министерстве земледелия служил агроном Земляницын.

Значительная часть русских офицеров была принята инструкторами в эфиопскую армию, а полковник Ф. Е. Коновалов в начале 30-х годов выполнял обязанности начальника штаба.

Для такой страны, какой была Эфиопия 20-х годов XX в., даже сравнительно небольшая группа хорошо подготовленных и образованных русских специалистов, принятых на службу, представляла большую ценность. Они не только выполняли свои непосредственные обязанности, но и готовили местные кадры.