Эдуард Фукс - История нравов

Самая приятная особенность таких своднических дел — их полная безопасность для заинтересованных лиц, даже в том случае, если бы такое дело всплыло на поверхность. Ибо кто уже узнает о том, что потом происходит где-нибудь в элегантной квартире холостяка или где-нибудь в меблированных комнатах! Вы просто хотели прославиться. Если поэтому кто-нибудь и узнает, что вы поместили в журнале или в газете такое иллюстрированное объявление, то в худшем случае это отнесут на счет вашего тщеславия.

Страшная конкуренция, к чему с середины XIX в. привела частнокапиталистическая система производства, побуждала каждого предпринимателя предлагать массе свой товар как можно нагляднее, чтобы она сразу вспомнила именно о нем в случае надобности.

Так довольно рано возник иллюстрированный плакат, а недавно и иллюстрированное объявление. Несравненно более сильное воздействие на психику картины, чем слова, сделало в конце концов иллюстрацию самым важным в наши дни средством рекламы. А так как иллюстрированная реклама лучше всего достигает своей цели, когда сразу обращает на себя внимание массы, то без всяких зазрений совести стали предпочитать эротические мотивы, ибо все половое невольно обращает на себя внимание.

Подобная реклама может многих оттолкнуть, но равнодушно мимо нее пройдет меньше людей, нежели мимо какой угодно другой иллюстрации. И потому давно уже масса предметов восхваляется в тесном единении с эротикой. Первые шаги отличались робостью. В виде символа или аллегории изображалась почти обнаженная женская фигура. Если речь шла о сельскохозяйственной выставке, то женщина носила имя Помоны, когда рекламировался рояль, она играла на струнах лиры и т. д. С течением времени масса уже перестала реагировать на такую скромную приманку, и потому стали прибегать ко все более интимным и характерным намекам. Откровеннее всего поступали, естественно, с самого начала при плакатном рекламировании монденных увеселительных учреждений, как-то: цирков, варьете, балов, маскарадов или монденных иллюстрированных журналов.

В этих случаях, впрочем, эротически пикантная форма плаката неудивительна, так как предлагается именно такого рода товар. Несравненно рафинированнее и для нашей эпохи характернее, если торговец, рекламирующий совершенно незначительный товар, прибегает к тем же эротически-возбуждающим приемам его восхваления. И делалось это с течением времени все более беззастенчиво. На стенах домов, в витринах магазинов проносится мимо нас настоящий шабаш пикантно обнаженных женских тел. Чтобы приковать внимание и сохранить в памяти ту или другую марку шампанского, тот или другой сорт папирос, фирму, торгующую сукном, обувью, утварью и т. д.

Разжигаемый конкуренцией коммерческий дух постепенно связал с эротикой решительно все. Магазин обуви показывает до самых икр ногу элегантно обутой дамы, а вслед за ней по ступенькам входит пара таких же элегантно обутых мужских ног. Продавец дамских чулок демонстрирует, как пикантно облегает элегантную ногу изящный дамский чулок. Фабрика мебели, предлагающая обстановку для спальни и столовой, помещает рекламу, изображающую, как в столовой сидят молодые супруги, нежно чокающиеся по поводу того, что будет «потом», а в спальне мы видим первый акт этого «потом»: раздевшаяся до самого корсета молодая жена еще раз требует, чтобы муж подтвердил все свои данные за столом обещания.

Еще дальше идет магазин, торгующий всякой всячиной. В виде обложки для своего проспекта он выбирает иллюстрацию, показывающую, как у дверей элегантной спальни подслушивают с хитрой улыбкой камердинер и камеристка. А подписи — «В светском обществе», «Интересные разоблачения» — придают проспекту характер скандальной брошюры. Всякий, кому его вручат, сунет его в карман — и цель будет достигнута!

Подобные рафинированные рекламные шутки ныне в ходу во всех странах. Даже в Англии. Здесь им придают, впрочем, часто серьезную внешность, как показывает, например, выдающийся в художественном отношении плакат Бердслея для издательства, рекламирующего детские книги. Было бы логичнее, если бы подобная похотливая женщина служила рекламой для пикантного светского романа, тогда как последнего рода литература, наоборот, рекламируется при помощи плаката, изображающего наивное детское личико!

Мы привели лишь несколько примеров. На эту тему можно было бы, однако, написать целый пространный культурно-исторический этюд. В настоящее время этот канкан рекламы несколько утих. Конечно, не потому, что люди поняли бесстыдство подобных методов, а потому, что большие расходы, к которым постепенно привели такие художественные рекламы, не окупались во многих отраслях производства. Уменьшение прибыли — вот, несомненно, главная причина некоторого уменьшения бесстыдства в этой области. И это в рамках крупнокапиталистической дикой охоты за прибылью понятно и естественно! Что предпринимателю до морали, раз дело процветает и прибыль повышается! А как только чрезмерное увлечение этим приводит к уменьшению прибыли, люди возвращаются на покинутую стезю добродетели, пока не будут придуманы новые трюки, если не гарантирующие, то по крайней мере обещающие новые шансы для прибыли.

Ибо существует один только бог и один только закон — наивозможно большая прибыльность коммерческого дела!

Ни в какой области, а следовательно, и в области половой морали не следует оценивать прошлое современным нам масштабом, так как каждый век требует для своей оценки разных критериев. В продолжение всего нашего исследования мы так и поступали. И все же позволительно поставить вопрос: стала ли общественная и частная нравственность выше и лучше, чем прежде? Этот вопрос даже необходимо здесь выдвинуть: отвечая на него, мы резюмируем все сказанное. Этот вопрос есть естественный заключительный аккорд всего нашего изложения. Наряду с познанием закономерности, царящей в области истории нравов, это главный пункт, интересующий серьезного читателя.

Предвосхитим здесь ответ на поставленный вопрос. Он гласит просто и кратко: публичная и частная нравственность стала в наше время несравненно выше, чем была прежде!

Можно было бы доказать, что, с одной стороны, безнравственность осталась по существу той же, а с другой — что она не сократилась и по своим размерам и что если «порок» и не увеличился, то пользуется он все той же, как и прежде, симпатией. Каждая из глав этой третьей книги может представить сколько угодно убедительных доказательств. Однако такой способ аргументации привел бы к безусловно неверному выводу, к мнимому умозаключению. А именно по той причине, что более высокий или низкий уровень нравственности каждой эпохи никогда не бывает проблемой абсолютного, а только относительного числа. Если мы хотим получить правильный ответ, то вопрос должен быть поставлен так: в какой мере ищет ныне масса народа счастья еще и в иных областях жизни больше, чем в области эротики? Только правильный ответ на этот вопрос позволит нам произнести заслуживающее доверия суждение.