Анна Бену - Символизм сказок и мифов народов мира. Человек – это миф, сказка – это ты

Вместе с разливом Нила Осирис возрождается. В мире вновь торжествует справедливость, так как хаос – Сет побежден. Эта сила возрождения передается всему Египту, каждому египтянину.

«Отмеченные почти у всех индоевропейских народов, эти мифически-ритуальные сценарии Нового года – со всеми своими шествиями карнавальных масок, жертвенными животными, тайными союзами и т.д. – оформились, несомненно, в основных своих чертах уже ко времени индоевропейского сообщества… мифически-ритуальная модель Нового года как повторения Сотворения (Мира) была известна у шумеро-аккадцев, а существенные ее элементы встречаются у древних египтян и евреев» (Мирча Элиаде. «Миф о вечном возвращении»).

Мирча Элиаде описывает церемониал встречи вавилонского года – акиту. «Во время церемонии акиту, которая длилась двенадцать дней, в храме Мардука торжественно произносилась и неоднократно повторялась так называемая поэма о Сотворении – Энума элиш («Когда вверху»). В ней воспроизводилась битва между Мардуком и морским чудовищем Тиамат, – битва, происходившая во время оно и с окончательной победой бога положившая конец Хаосу. (То же самое и у хеттов, где показательная схватка между богом бури Тешупом и змеем Илуянкой пересказывалась и воспроизводилась при праздновании Нового года.) Битва между Тиамат и Мардуком изображалась борьбой между двумя группами участников, обряд, который имел место и у хеттов, все в тех же рамках драматического сценария Нового года, и у египтян, и в Угарите. Борьба двух групп участников не только символизировала первоначальный конфликт между Мардуком и Тиамат, она повторяла, она актуализировала космогонию, переход от Хаоса к Космосу. Мифическое событие происходило в настоящем. «Да продолжает он побеждать Тиамат и сокращать ее дни!» – восклицал жрец. Битва, победа и Сотворение совершались в это самое мгновение.

В рамках того же церемониала акиту отмечался и праздник, носивший название «праздника Судеб» (загмук), во время которого определялись предсказания на каждый из двенадцати месяцев года, что означало создать двенадцать предстоящих месяцев(ритуал, сохранившийся более или менее явно и в других традициях).

…«первобытный человек», придавая времени циклический характер, аннулирует его необратимость. В каждое мгновение все начинается с самого начала… это повторение, актуализируя мифический момент, в который было явлено архетипическое действие, бесконечно удерживает мир в одном и том же рассветном мгновении Начал» (Мирна Элиаде. «Миф о вечном возвращении»).

Итак, время бесконечно возрождается, а вместе с ним возрождается и человек. Время возрождения – это точка смены циклов – дня и ночи, и годового цикла. Каждую ночь человек погружается в сон – символическое небытие, просыпаясь, человек обретает вновь бытие, рождается заново.

В Древнем Египте египтянин, засыпая, помещал голову на подголовник, символизирующий два холма горизонта, между которых восходит солнце. На рассвете, пробуждаясь от сна и открывая глаза, египтянин уподоблялся восходящему, преображенному за ночь молодому солнцу – Хепри. Солнце за день стареет, превращаясь в старца Атума, которому предстоит сразиться ночью с силами хаоса – змеем Апопом. Атум побеждает змея и в виде новорожденного преображенного Хепри появляется на горизонте. Так же и человек, пройдя свой день, принеся плоды, устав от труда, ложится спать, чтобы возродиться с новыми силами во вселенной своего нового дня. И как предвечное божество открывает глаза, изливающие во вселенную первый свет, раздвигающий тьму, и мир начинает существование, так же и египтянин утром открывает глаза во вселенную своего бытия, начиная новое сотворение своей жизни.

Встречу Нового года индейцами майя описывает францисканский монах Диего де Ланда, бывший свидетелем этих празднеств: «В первый день (месяца) Поп, первый день месяца у индейцев, был их новый год, очень торжественный праздник у них, ибо он был общим для всех, и таким образом все селение вместе справляло праздник всех идолов. Они подметали свои дома, а сор и эту старую утварь выбрасывали за селение на свалку, и никто, хотя бы он и нуждался, не трогал ее. Для этого праздника начинали поститься и воздерживаться от своих жен сеньоры, жрецы, знатные люди и те, кто еще хотел по своей набожности; они постились столько времени пред праздником, сколько считали уместным… но никогда не менее тринадцати дней.

Когда наступал новый год, все собирались во дворе храма… Сюда они приходили чистыми и украшенными своими цветными мазями, счистив черную сажу, вымазанные которой они ходили, когда постились…» (Г. Ершова. Древние майя: уйти, чтобы вернуться. М., 2000).

В двенадцать ночи исчезает золотая карета Золушки и все подарки феи. Преображенный прекрасный мир дворца и принца, великолепие одежд – все возвращается в небытие для Золушки, чтобы на следующий день возникло новое сотворение мира из хаоса, из непроявленного возникла красота гармонии. Преображение старого мира невозможно без борьбы с негативным началом, без труда очищения. Древние народы перед встречей Нового года, нового цикла времени, совершали обряды очищения от грехов. Золушка, прежде чем преобразиться в прекрасную принцессу и обрести бытие в великолепном дворце, т.е. прежде чем создать свою вселенную гармонии, красоты, мудрости и порядка, освобождает свой дом-сознание от всего нечистого и борется с хаотичными силами мачехи и сестер. Подобно древним майя, покрытым черной сажей во время поста очищения перед началом нового годового цикла, очищает свой дом-сознание Золушка европейских сказок, покрытая золой, соблюдая свой пост перед великолепием празднества обручения с принцем.

Иван-королевич из сказки «Звериное молоко» идет за пылью сквозь двенадцать врат мельницы, возвращаясь, побеждает Змея Змеевича, занявшего его трон. Также и бог солнца Ра проходит сквозь подземное царство через 12 часов ночи, сражаясь со змеем Апопом – символом хаоса, побеждает его и вновь возрождается солнцем на утреннем небосклоне.

Опять и опять мы видим борьбу с хаосом, освобождением от его власти и начало нового цикла – преображенного правления своей вселенной.

Огонь – устремленные в небо языки пламени, поглощающие материю, возвращающие формы в мир первообразов, мир идей. Сжигая материю, огонь дает свет и тепло, уничтожает нечистое, обеззараживает, очищает.

Огонь подобен духу человека, его разуму. Огонь питается формой, мысль ее созерцанием. Танец огня подобен кропотливой работе мысли, танцующей с отражением вещей, претворяя отпечатки окружающего мира в бессмертные образы воплощенных идей.