Дмитрий Ершов - Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке

Основную «работу» по разгрому последних повстанцев выполнял экспедиционный корпус русской армии, численность которого в Маньчжурии на 1 октября 1900 г. составляла почти 177 тысяч человек при 336 орудиях. Вряд ли реальная опасность, исходившая от хунхузов и беглых солдат, требовала ввода на территорию Китая столь могучей рати. Огромное по масштабам вторжение в Маньчжурию в 1900 г. объяснялось, с одной стороны, тем, что русское командование просто-напросто переоценило противника, а с другой — экспансионистскими аппетитами целого ряда влиятельных петербургских деятелей, долго не оставлявших надежды включить Северо-Восточный Китай в состав владений русского царя. Большая часть оккупационных войск маялась на квартирах, однако многие военные все же нашли применение в деле. Военные действия переместились в горные и таежные районы провинции Цзилинь, где осенью 1900 г. была разгромлена одна из главных цитаделей «краснобородых» — хунхузская «республика Цзяпигоу» (речь о ней пойдет ниже). К июлю 1901 г. были разогнаны все крупные скопления хунхузов. В августе — сентябре 1901 г. сложили оружие и сдались русскому командованию главари крупнейших шаек — Люданзыр (Лю Даньцзы [14] 14 — Прозвище, означающее в переводе с китайского «шесть пуль». или Лю Тайцзы) и Ян Юлин по прозвищу Шисы Яньван («14-й Владыка Ада»). И тот и другой начисто отрицали свою принадлежность к «краснобородым», утверждая, что командовали войсками, защищавшими родину. В отличие от Ян Юдина Люданзыр, по-видимому, действительно не имел никакого отношения к хунхузничеству. Этот атаман, носивший в миру имя Лю Юнхэ, родился около 1845 г. и до начала Боксерского восстания успел прожить весьма бурную жизнь. 17-летним юношей он поступил на службу в знаменитые войска Фэнтяньской провинции, а в возрасте 26 лет стал главным охотником и смотрителем императорских лесов Маньчжурии. Это было завидное карьерное достижение: в подчинении бывшего солдата находилось 3 тысячи человек. Лю Юнхэ отличался незаурядным мужеством, предпочитая выходить на тигра исключительно в одиночку. Именно на поприще охоты он заработал свое прозвище. В начале событий 1900 г. мукденский генерал-губернатор назначил «егермейстера» помощником хуньчуньского фудутуна. После взятия города русской армией Лю Юнхэ собрал остатки китайских войск и добровольцев, после чего начал собственную войну. Для содержания отряда Лю Юнхэ действительно прибегал к реквизициям среди местного населения, однако эти поборы даже по свидетельству русских носили правильный характер.

Важных китайцев приняли как пленных военачальников неприятельской армии. Обоих с почетом отправили в Россию: Люданзыра — в Хабаровск, а Ян Юлина — в Читу. Пленение главных вдохновителей и вожаков сопротивления стало сигналом к массовой сдаче оружия. За три осенних месяца 1901 г. только в Северной Маньчжурии сдались почти две с половиной тысячи разбойников. Впрочем, не все хунхузы спешили капитулировать: подручный Люданзыра Ван Лоуху (Ван Лаоху) предпочел на прощание «хлопнуть дверью», собрав двухтысячный отряд и дав жаркий бой отряду полковника Ирмана…

Высочайшим повелением государя императора Николая II 26 марта 1902 г. стало датой окончания действий русских войск в китайских пределах. Маньчжурия вернулась под власть цинской администрации, а защита полосы отчуждения КВЖД вновь легла на плечи Охранной стражи. С 9 января 1901 г. стража была включена в состав Особого округа Отдельного корпуса пограничной стражи Российской империи, 16 февраля того же года получившего наименование Заамурский. Первым начальником округа стал помощник командира ОКПС генерал-лейтенант И.Я. Дитерихс. Численность защитников КВЖД выросла до 25 тысяч всех тогдашних родов войск — кавалерии, пехоты и артиллерии. Содержание этой армии возлагалось на Общество КВЖД. Поскольку корпус пограничной стражи в дореволюционной России находился в ведении Министерства финансов, стражники получили от кадровых военных ироническое прозвище «гвардия Матильды», по имени супруги С.Ю. Витте Матильды Ивановны. Пренебрежительное отношение «профи» к защитникам КВЖД объяснялось завистью: по своему вооружению, оснащению и боевым качествам Охранная стража превосходила многие кадровые армейские части, да и денежное содержание стражников было выше, чем у армейцев. В рядах Охранной стражи в разное время служили и получили боевой опыт лидер партии октябристов, министр Временного правительства Александр Гучков и крупнейший деятель Белого движения Антон Деникин, несостоявшийся «спаситель Петрограда» Лавр Корнилов и военный историк, генерал-лейтенант Красной армии Евгений Мартынов.

Восстановление и достройка КВЖД, начавшиеся осенью 1901 г., были в целом завершены к лету 1903 г. 1 июля 1903 г. магистраль была официально передана в эксплуатацию. Последним участком работ стал трехкилометровый Хинганский туннель, открытый 14 мая 1904 г. Общая протяженность КВЖД, включая соединительную ветку от границы до Никольска-Уссурийского, превысила 2500 километров. На всем протяжении многострадальной линии продолжали «шалить» хунхузы. Как и прежде, особенно страдала от их нападений восточная линия дороги, где владельцы русских промышленных концессий были вынуждены платить атаманам «краснобородых» значительные откупные. Очередной пик «хунхузской опасности» пришелся на годы Русско-японской войны. Успешные действия японского флота в водах Тихого океана сделали КВЖД единственной ниточкой, на которой держалось снабжение нашей Маньчжурской армии. Это хорошо понимало русское командование, тщательно следившее за безопасностью и бесперебойной работой магистрали. Не хуже русских значение КВЖД понимали японцы.

Для диверсий на линии дороги идеально подходили хунхузы. Они обладали готовым опытом засад и внезапных нападений, а главное — не нуждались в маскировке, ничем не отличаясь от обычного населения полосы отчуждения. Все, что нужно было сделать японцам, — это привлечь готовых на все «братьев» звоном золота и снабдить их потребным количеством динамита для подрыва путей.

Проникновение вредителей на КВЖД началось с первых дней войны. В феврале и марте 1904 г. хунхузы совершили девять нападений на линию. 31 марта 1904 г. близ станции Мурзиха были задержаны два японских офицера — капитаны Ушикай и Тохи, выдававшие себя за тибетских лам и готовившие крупную акцию против железной дороги. У задержанных отобрали более 16 килограммов пироксилиновых шашек, несколько мотков бикфордова шнура, динамит, разводной ключ для отвинчивания рельсовых гаек, карты и другое снаряжение. Всего за время войны было совершено 512 попыток вывести КВЖД из строя. Удалась только одна крупная диверсия, когда в ночь на 31 января 1904 г. они напали на мост севернее станции Гунчжулин и взорвали один пролет. Исключительная заслуга в защите дороги принадлежала Охранной страже. Армейское командование, еще до войны изрядно запустившее службу контрразведки, набило немало шишек, пытаясь в авральном порядке найти средство против диверсантов. Одной из немногих «антихунхузских» мер, изобретенных военным начальством, было создание партизанских сотен из китайских оборванцев. Каждая из них состояла из ста китайцев, десятка русских и находилась в подчинении русского офицера. В итоге почти все партизаны — кто во время войны, кто после нее — оказались в рядах все тех же «краснобородых»… Несмотря на все усилия стражи, уследить за всей магистралью только своими силами она не могла. Группам диверсантов в 1904 г. удалось организовать на КВЖД несколько небольших диверсий. К примеру, 4 апреля на перегоне Маньгосун был подожжен мост, из-за чего дорога встала на пять часов. На другой день вблизи станции Хайлар была взорвана часть пути. Из-за таких перебоев к концу года КВЖД не удалось возвратить Транссибу около 5 тысяч вагонов. Случались и нападения на станции, которые из-за повышенного внимания к охране путей остались практически без защиты. Весной 1904 г. на охрану станций встали вольные дружины, сформированные из запасных чинов и насчитывавшие около 3300 штыков. Было ясно, что одной стражей, какой бы бравой и расторопной она ни была, не обойтись. Из состава действующей армии на охрану дороги пришлось откомандировать 5500 солдат и офицеров. Всего в годы войны железнодорожные пути в Маньчжурии охраняли до 50 тысяч человек. Всю войну, а также в первый послевоенный год КВЖД работала на пределе возможностей. Бывало, что харбинский транспортный узел в сутки пропускал до 53 пар поездов в трех направлениях — и это при полностью ручном управлении движением! Можно только пытаться представить себе, в каком колоссальном напряжении приходилось изо дня в день существовать героям-путейцам и воинам, охранявшим их труд.